Урал улыбается

— А скажите, товарищ… да-да, вот вы… — и пальцем в меня тычет. — Бывают у вас в цехе простои? Бывает, что вы сидите без работы?

Я глаза протер и говорю:

— Ну вот еще! Что мы, тунеядцы, что ли?!

Главный инженер заулыбался и мне тихонечко кивает. А лектор — опять:

— Я, — говорит, — сегодня проходил через ваш цех и вижу: трое рабочих сидят и курят… Через два часа иду обратно — они все сидят и курят…

— Мало ли что, — отвечаю ему. — Может, они какое-нибудь рацпредложение обдумывали.

— Сразу трое?!

— А что? Коллектив — это же сила! Посидят — и что-нибудь сообразят. На троих.

Главный наш за голову схватился и враз заморгал.

«Не туда хватил, — думаю. — Черт бы взял этого приезжего!»

А тот не унимается:

— Значит, у вас не бывает, чтобы случилась неувязка или, там, отсутствовал нужный материал?

— Как не бывает! Этого сколько угодно!

— Следовательно, простои бывают?

Меня зло взяло:

— Да говорят тебе, что не бывает! Дело всегда наймется: кто себе плитку мастерит, кто лодочный мотор или, там, мопед ремонтирует — кто что… Простаивать нам некогда.

Лектор вроде бы опешил. Даже очки с носа в стакан с водой булькнули. Выудил их, нацепил, глядит.

— Как же так? — говорит. — Ведь от этих, гм… непроизводственных трудов ваша зарплата страдает?

— Чего ей, голубушке, страдать! На то есть мастера. Они, сколько надо, выведут.

Тут встрял зам. главного инженера:

— Не может того быть, чтоб в рабочее время!

Тогда я на него озлился:

— То есть как — не может быть! — говорю. — А на прошлой неделе наша бригада кому мотоцикл ремонтировала? Забыли? Сами же над душой полсмены стояли…

Главный инженер, конечно, не выдержал и посадил меня на место.

— Спасибо, — говорит, — товарищ! Вы из третьего механического? Что-то я не видел вас в этом цехе.

— И мы вас тоже в цехе редко видим… Вот когда вы водопровод на даче монтировали…

Наш главный засмущался, замахал мне ручкой:

— Спасибо, спасибо! Как ваша фамилия?!

Я говорю:

— Щукин. Ой нет, извиняюсь! Я как-то забыл. Замучин я. Ну да, Иван Макарыч Замучин, хоть секретаршу спросите. А Щукин — это моя добрачная фамилия.

Кое-как выкрутился.

А после мероприятия в коридоре догнал меня тот самый приезжий товарищ:

— Скажите, нельзя ли тут у вас авторучку отремонтировать?

Александр Петрин

Мой друг Вася Гвоздиков, гордо подбоченясь, стоял на перекрестке в роскошной шапке из ондатры, золотистой и сверкающей, как нимб. Все прохожие на него заглядывались и, по всему видно, желали спросить: «Где вы достали такую шапку?»

Я, конечно, тоже первым делом спросил:

— А где ты взял такую шапку?

— Сам сшил, — самодовольно ухмыльнулся Вася. — Я теперь состою в бюро «Делай все сам».

— В каком бюро?

— Самодеятельном! На общественных началах! — объяснил Вася. — Уже шесть человек нас там состоит! Решили все бытовые услуги оказывать себе сами: кто что умеет. А то надоели эти бесконечные «трояки», да «пузырьки», да «полмитричи», да «чекушки»…

— Это вы правильно, — начал догадываться я.

— Да еще капризы всякие! — не слушая меня, возмущался Вася. — Наш домовый слесарь Мишаня, знаешь, что говорит? «Ты, говорит, мне бутылку не суй, я тебе не алкаш какой. Я, говорит, сам могу тебе пузырек поставить, потому что уважаю с умным человеком выпить, обмозговать о науке, о спорте». А в спорте ему интересно, из чего, например, сделаны золотые медали — из настоящего золота или нет? сколько весят? имеет ли право чемпион их продать? за сколько?.. Придется ему теперь с кем другим обмозговывать, у меня сантехнику ремонтирует аспирантка из НИИ жилищного хозяйства! У нее диссертация как раз по теме унитазов и бачков… А прически у нас делает один художник-оформитель. На своем пуделе он тренировался и обучился гораздо лучше любой парикмахерши, потому что имеет художественный вкус! А Вадька смотрел-смотрел, как жена за каждое платье портнихе Эльвире Трофимовне по четвертной отваливает, обозлился: неужто, говорит, я, лекальщик высшего разряда, в таких простых шаблонах, как выкройки, не разберусь! И сейчас сам шьет. Эльвире Трофимовне до него куда! Словом, оказываем друг другу взаимные услуги! Качество видал?

Вася ткнул пальцем в свою шапку.

— Как же ты научился?

— Да меня один скорняк разволновал. Я, понимаешь, приобрел семь шкурок, как раз на шапку, прихожу к скорняку, а он: тут отрежется, там отрежется, давай еще три шкурки!.. А у самого глаза так и забегали! Я доказал ему шиш и ушел. Думаю: неужели я, с техническим образованием, не сумею шапку сшить?.. Достал книжку «Кустарь-надомник», в двадцатые годы издана, и — видишь?

— А мне сошьешь? — спросил я, захваченный идеей.

— Запросто! — ответил Вася.

Год я искал шкурки. Я брал отпуск за свой счет и ездил в глубинные районы, где среди озер и болот модный зверек ондатра скрывается от целой армии шкурников, за которыми в свою очередь охотятся местные шерлоки холмсы и приезжий левый покупатель. Не стану описывать все приключения, которые я там пережил: как меня укусила неизвестная собака, как в станционной уборной меня душили одичавшие браконьеры… Словом, семь шкурок я достал — золотистых и сверкающих!