Урал атакует

Костя отключил мобильник, убрал в карман. Огляделся вокруг. На дальней скамейке полулежали два наркомана. Парни лет семнадцати, в серых куртках с натянутыми капюшонами, казалось, любовались замысловатыми облаками на небе, задрав головы. Но на самом деле у них были закатившиеся зрачки – Косте показалось, что он заметил это даже издалека, искоса.

Оставив скамейку, он машинально отряхнулся, прикурил сигарету и пошел прочь, мимо пустынного двора. Люди словно попрятались по норам. Редкие прохожие, которые раньше попадали в поле зрения, теперь как будто пропали.

Костя выбрался на тихую улочку, и сразу всплыло в памяти что-то знакомое, трогательное. Он осмотрелся и уверенно пошел вперед.

* * *

– Да, жутко здесь у вас, в Самаре, – протянул Костя, уничтожая бычок в стеклянной пепельнице, и оглядел кухню, как будто говорил не о городе, а о помещении, в котором они находились.

Кухня выглядела довольно уютной. Угловой гарнитур молочно-кофейного цвета с золотистыми ручками и круглой мойкой из нержавейки стоял справа от входа. «Примерно такую же мебель, – подумал Костя, – еще при Путине покупали в кредит все, кто хотел жить поприличнее». То же самое можно было сказать и про электрическую плиту, коричневую «Аленку», удачно вписывающуюся в общий пейзаж. Сквозь щели в приоткрытом жалюзи окна пробивалась черная синь.

– Жутко? Не то слово, – выдавил усмешку Сева, свернув винтовую головку поллитровой бутылке водки. – Миротворцы давно чувствуют себя полноправными хозяевами. Под знаком новой идеологии развращают местное население. Травят вот этим вот пойлом. (Он угрожающе потряс пол-литрой с этикеткой «Русский медведь».) Да ты не бойся, тут самогон настоящий, у соседки брал, бутылка просто левая. Вот, травят, развращают. И русские успешно деградируют, осталось совсем немного.

Сева придвинул рюмку Косте, самогон притягательно забулькал. Рюмки наполнились до краев.

– Ладно, давай за русских. – Сева поднял свою рюмку.

Они выпили. Костя подцепил вилкой кусочек вареной рыбы. («Эх, зараза, большая была щука, в Волге на донку выловил»)… Занюхав, Костя быстро отправил закуску в рот. Горячий комочек обжег нёбо, и Костя наполнил щеки воздухом. Хозяин после рюмки профессионально поморщился, выдохнул и занюхал рукой. Муконину в очередной раз показалась забавной эта несуразность Севкиного лица, заключающаяся в каком-то неправильном соотношении больших почти черных глаз, очерченных дугообразными бровями, сальной вьющейся челки и остальных черт. Особенно такая божеская неразумность проявлялась, когда на лбу у Севы обозначались мимические морщины.

– Они ходят по улицам с самодовольными американскими улыбками, – сообщил Сева про натовцев. – Или ездят на самоходках, размахивая своими гребаными флагами. Они трахают наших баб, а те безропотно соглашаются отдаться за ужин в Макдоналдсе с сытными гамбургерами и чизбургерами. Они поставляют наркоту в школы и колледжи. А в учебных заведениях вместо русской литературы заставляют преподавать историю Великой американской демократии, поглотившей мир.

Каждый из них может запросто пристрелить любого встречного горожанина, который не так посмотрел, не так ответил, не уступил дорогу. Вон на днях в супермаркете один английский миротворец зашел и просто так перестрелял всех посетителей и кассирш. Благо народу мало было – дело к ночи шло. (Костя покачал головой.) И никто за это не накажет, поскольку они сами и есть порядок и закон. Всех русских ментов давно перестреляли свои же. Зато теперь получили еще хуже.

– Н-да, я примерно так и представлял, – вздохнул Костя.

– Обычное дело. – Сева махнул рукой. – Мы тут на улицы лишний раз не суемся.

– Да уж, это я заметил, народу на улицах мало. – Костя подул на кусок рыбьего плавника, наколотый на вилку, и затем обсосал его. – Десять лет назад, помнишь, я приезжал? В ту пору никто и не представлял такое будущее. Город изменился до нелепого.

– Вот именно, никто не представлял. – Сева вновь наполнил рюмки и приглашающим жестом поднял свою.

Приняв на грудь, они молча пожевали остатки наваристой щуки.

– Никто не представлял. В этом-то и была наша вина, – продолжил мысль Сева. – Мы сами профукали свою Россию.

– Думаешь? Кто ж мог знать, что посыплются ядерные бомбы?