Долго сидели гости у Дорохина в блиндаже за "столом" - кубом, вырезанным из земли посреди блиндажа, застланным вместо скатерти чистой простыней, - ели консервы, поджаренное сало, пили чай с галетами, вспоминали, каким был их колхоз в хуторе Южном до войны. Старшина поиграл на баяне...
Долго не спал после ухода гостей Дорохин. Прошел по окопам, проверил посты во всех взводах, вернулся, прилег, а заснуть не мог. Вспомнилась Кубань, бригада, ребята рулевые, с которыми работал много лет. Разбросала война всех неведомо куда. Ни от одного не получал на фронте писем. Да и как они могли ему написать? Они не знали, где он, так же как и он не знал их адреса. Их станица освобождена, как и эти села на Миусе, лишь в феврале... Долго, не смыкая глаз, думал о Галине. Где она? Что с нею? Где была при немцах? Как пережила лихое время? Пережила ли?..
На свое письмо, посланное в станицу в правление колхоза, он еще не получил ответа. Галине не писал. Почему? Хотелось сначала узнать от других, что она жива и ждет его...
Случилось так, что дня через два Дорохин сам послал связного на полевой стан колхоза за Харитоном Акимычем и трактористом.
В роту Дорохина приходил заместитель командира батальона по политчасти и сказал ему между прочим:
- Сегодня, лейтенант, будешь спать под музыку. Где-то какую-то важную высотку хотят отнять у немцев. Воевать будут ночью. Танки пойдут туда. А шум поднимут по всему фронту дивизии - чтоб сбить немцев с толку. Артполк выставит тягачи на передовую. У тебя, у Левченки, у Нестерова будут шуметь. Готовьтесь, в общем. Достанется и вам на чужом пиру похмелье!..
Дорохин послал связного за председателем колхоза, а старшине приказал:
- Сходи, Юрченко, в артдивизион, попроси от моего имени капитана: пусть эти ребята, что будут здесь ночью демонстрировать танковую атаку, захватят буксирные тросы. Скажи - для чего. Слышал, о чем просили нас люди?
- Слышу. Достану тросы, товарищ лейтенант! - откозырял старшина. Для Дуни - постараемся!
- Глупости говоришь! Дуня тут ни при чем.
- Так я не про вас. Про себя говорю - постараюсь для Дуни.
- А, про себя!.. Ну, старайся...
Харитон Акимыч пришел уже в сумерки с бородатым Головенко, с Марфой Ивановной и Дуней.
- Попробуем вытащить ваш трактор, - сказал им Дорохин. - Приготовьте, что нужно, - камни, бревна. Вот старшина даст вам в помощь двух бойцов. Тягачи придут с полуночи. А женщин я не звал. Вам тут делать нечего. Тут будет жарко! Предупреждаю, товарищи колхозники, работать будете под огнем!
- Это что ж такое случилось? - спросил старик. - Третьего дни сами сомневались - нельзя, а нынче можно стало?
- Нельзя было, а нынче можно, вот и все, что могу вам сказать.
- Да нам-то и не к чему знать. Нам бы свое дело справить. Ну что ж, спасибо, товарищ лейтенант! Кузьма! Ту каменную загату разберем, что ли?
- А чем подвезете камень?
- Чем подвезем?..
- Забыл сказать связному, чтоб вы с подводой прибыли. Наши лошади в хозвзводе... А вот женщины пойдут к вам в хозяйство, пусть пришлют оттуда ваших лошадей. Идите домой. Этой ночью не разрешаю вам тут болтаться. До свиданья! Желаю успеха. Юрченко, командуй!
Отпустив людей, Дорохин засветил каганец, прилег, стал читать газету и заснул. Выдалось несколько тихих часов - никто не звонил из батальона и штаба полка, не тормошили связные... Проснулся он поздно ночью. Глянул на часы, покурил. Вышел из блиндажа, посмотрел туда, где в темноте чуть поблескивало на изгибе чистое плесо Миуса. Не видно и не слышно было ничего. Оставив в своем блиндаже за себя командира первого взвода, Дорохин вылез из окопа, пошел лугом к речке.
- Хорошо работаете, - сказал он старшине, столкнувшись с ним нос к носу у берега. - В окопах ничего не слышно.
В речке бесшумно возились дед, Головенко и один боец. Другой боец подавал им камни с берега.
- Ну, что там? - спросил Дорохин, подойдя к воде.
- Н-ничего, - дрожащим шепотом ответил старик. - Самое глубокое место вымостили. Т-теперь легче п-пойдет... По-после такого купанья бы п-по сто грамм, а то п-пропадешь...
Головенко исчез вдруг под водой, но тотчас же вынырнул, забарахтался.
- Тш-ш! Что ты? Хватай за руку!
- Яма, черт!
- Т-тонуть будешь - все одно не шуми. Н-нельзя!
Головенко выбрался на берег, голый, стал прыгать, - одна нога по колено на деревяшке, - размахивать руками, согреваясь.
- Заколел!
- С н-непривычки, - отозвался Харитон Акимыч. - Н-не рыбак. А я, б-бывало, чуть лед сойдет, в-вершки ставлю...
- Хорошо стоит, товарищ лейтенант. Не дюже засосало. Если с места сорвем - пойдет!
В стороне еще кто-то маячил. Дорохин пригнулся, увидел на фоне звездного неба женскую фигуру, подошел.
- Это кто? Дуня? Зачем вы здесь?
- Я на лошадях приехала, за ездового.
- Где же ваша повозка?
- В хуторе. Товарищ старшина забраковал - скрипит, стучит. Носилками носят камень.
- Я им еще четырех бойцов дал, товарищ лейтенант, - сказал старшина.