Упрямец Керабан

– Ну, вы увидите все, ван Миттен, с заходом солнца, – продолжил Керабан, – и придете в восхищение! Это будет магическое перевоплощение мертвого города в живой! А, господа новые турки, вы еще не сумели заменить эти старинные обычаи своими абсурдными нововведениями! Коран стойко держится против ваших глупостей. Пусть покарает вас Мухаммад!

– Прекрасно, друг Керабан, – одобрил ван Миттен, – я вижу, что вы по-прежнему верны древним обычаям.

– Это больше чем верность, ван Миттен, это упорство! Но скажите, мой достойный друг, вы ведь останетесь на несколько дней в Константинополе?

– Да… и даже…

– Отлично, вы – мой! Я завладею вами! Вы меня больше не покинете.

– Пусть так! Я буду ваш!

– А ты, Низиб, займешься этим парнем, – прибавил Керабан, указывая на Бруно. – Я поручаю тебе, в частности, изменить его представление о нашей чудесной столице.

Низиб согласно кивнул и увлек Бруно в центр толпы, которая становилась все более густой.

– А знаете! – воскликнул неожиданно господин Керабан. – Вы вовремя прибыли, ван Миттен! Через шесть недель вы не нашли бы меня в Константинополе.

– Вас, Керабан?

– Меня. Я уехал бы в Одессу.

– Вот как?

– Отлично! Если вы все еще будете здесь, то мы поедем вместе! В самом деле, почему бы вам не сопровождать меня?

– Но… – замялся ван Миттен.

– Вы будете меня сопровождать, говорю вам!

– Я рассчитывал отдохнуть здесь от поездки, которая была чересчур стремительной…

– Пусть так! Отдохнете здесь, а затем в течение целых трех недель – в Одессе!

– Друг Керабан, вы считаете…

– Я так считаю, ван Миттен! Вы не собираетесь, полагаю, противоречить мне сразу же, с самого приезда? Ведь когда я прав, то легко не уступаю.

– Да… Я знаю, – засмеялся ван Миттен.

– Впрочем, – сказал Керабан, – вы не видели моего племянника Ахмета. Нужно вас познакомить с ним.

– Вы как-то упоминали о вашем племяннике…

– Можно сказать, моем сыне, ван Миттен, поскольку у меня нет детей. Дела, знаете, дела! Я никогда не мог найти и пяти минут, чтобы жениться.

– Минуты достаточно, – с видом знатока заключил ван Миттен. – Часто даже и минуты излишне много.

– Таким образом, вы встретитесь с Ахметом в Одессе, – сказал Керабан. – Это очаровательный юноша! Он ненавидит дела, немного художник, немного поэт, но очарователен… очарователен! Совсем непохож на своего дядю, однако беспрекословно повинуется ему.

– Друг Керабан…

– Да, да. Я знаю ему цену. Из-за его свадьбы мы и поедем в Одессу.

– Его свадьбы?

– Именно так. Ахмет женится на милой девушке, молодой Амазии, дочери моего банкира Селима, истинного турка. У нас состоятся празднества. Получится великолепно! Вы там будете.

– Но я предпочел бы… – задумчиво начал ван Миттен. Он хотел привести еще одно, последнее возражение.

– Договорились! – хлопнул в ладоши Керабан. – Вы ведь не намерены оказывать мне сопротивление, верно?

– Я хотел бы… – опять тянул с ответом ван Миттен.

– Вам не удастся!

Скарпант и мальтийский капитан, которые прогуливались в глубине площади, приблизились как раз в тот момент, когда господин Керабан говорил своему спутнику:

– Решено! Через шесть недель – самое позднее – мы оба отправимся в Одессу!

– И свадьба состоится? – спросил ван Миттен.

– Сразу же по нашему прибытию, – ответил Керабан.

Ярхуд наклонился к уху Скарпанта.

– Шесть недель. У нас есть еще время для действий.

– Да, но чем раньше, тем лучше, – напомнил Скарпант. – Не забывай, Ярхуд, что до исхода шести недель господин Саффар вернется в Трапезунд.

И оба продолжили прогулку, приглядываясь и прислушиваясь.

А в это время господин Керабан разговаривал с ван Миттеном:

– Мой друг Селим, всегда спешащий, и племянник Ахмет, еще более нетерпеливый, готовы были сыграть свадьбу немедленно. И я должен сказать, что у них есть для этого весомое основание. Нужно, чтобы дочь Селима вышла замуж до достижения семнадцати лет, или она потеряет около ста тысяч турецких лир[62], которые старая сумасшедшая тетка завещала ей при этом условии. Но такой пожар ни к чему, семнадцать лет ей исполнится только через шесть недель. Поэтому я их урезонил, говоря: «Нравится вам это или нет, но свадьба не состоится до конца будущего месяца».

– И ваш друг Селим сдался? – спросил ван Миттен.

– Естественно.

– А молодой Ахмет?

– Не так легко, – улыбнулся Керабан. – Он обожает милую Амазию, день и ночь мечтает о ней. К тому же парень не занят делами… Да вам нетрудно это понять, друг ван Миттен. Вы ведь женились на прекрасной мадам ван…

– Мой друг Керабан, – сказал голландец. – Это было уже так давно, что я почти и не помню.

– Но в самом деле, друг ван Миттен, если в Турции непристойно спрашивать у турка, как поживают женщины его гарема, то это не запрещено по отношению к иностранцу… Как мадам ван Миттен чувствует себя?

– О, очень хорошо, очень хорошо! – ответил ван Миттен, которого вежливость его друга несколько смущала. – Да… очень хорошо! Постоянно хворает… Вы знаете… женщина.