Упреждающий удар

— А ну, заводи, — сказал Славик негромко и наставил на меня пистолет.

— Отлично! — ответил я. — Если дашь ключи, я это сделаю с радостью!

Окровавленное лицо вытянулось, а я отметил про себя, что зомби тоже может выглядеть растерянным. Славик протянул связку, я вставил ключ в замок зажигания и повернул. Салон наполнился ровным урчанием.

На всех парах мы выехали на кольцевую и повернули на ней в сторону Клыковского шоссе. Я ехал с одной мыслью — как можно быстрее оказаться как можно дальше от места перестрелки. Ехал и не мог понять: что себе думает Звягинцев? Ни одной машины, которую можно было принять за МУБОП, я не заметил ни при выезде на шоссе, ни дальше, когда мы ехали по кольцевой дороге.

Это было странно, но не удивляться же мне в присутствии моих спутников! Скрепя сердце я обратился к Славику:

— Как тебе удалось остаться в живых?

— А что? — Отражение Славика в зеркале заднего вида растянуло в подобие улыбки жуткие окровавленные губы. — Ты ждал моей смерти?

— Я ее не ждал, — возразил я, — я ее видел своими глазами.

— Меня не убивали, — помотав головой, пояснил Славик. — Точнее, меня приняли за мертвого и не стали добивать. А я… — он довольно хохотнул, — отполз до подвала, съехал на животе и оказался за стеной, а потом встал и пошел… Кое-как доковылял до забора, а там всегда можно сделать дыру… Я сделал — и что вижу? — Славик хмыкнул. — Мою машину хотят украсть прямо у меня на глазах!

— Ты co своими ключами неплохо помог это сделать, — проворчал я в ответ. — Ладно, теперь к делу. Куда мы едем?

— К Деду! — ответил Славик.

— Куда?!

— В Здание, господа, в Здание! — нервно пояснил Славик. — Пора признаться, что Михаил Юрьевич Деденко несколько дней находится там.

«Как может Дед, когда его все ищут, скрываться на рабочем месте?» — мелькнула у меня мысль.

* * *

Клыковское шоссе пересекается с кольцевой дорогой на развязке, которая имеет вид «лепестков клевера». Водители поймут, в чем тут дело: когда на такой развязке поворачиваешь с дороги на дорогу, отлично можно видеть, что делается на шоссе, по которому ты только что ехал.

Вот, поворачивая на Клыковское шоссе, я оглянулся на кольцевую. И что, вы думаете, я заметил? Ничего я не заметил.

Правда, к стройке можно было подобраться и с другого направления. Но это дела не меняло. В моей душе поселилась тревога — я сделал что-то не так, но что именно?

Мы подъехали к Зданию. Что-то жуткое показалось мне в этом небоскребе, невозмутимо вздымавшем двадцать четыре своих белоснежных этажа под свинцовые небеса. И это несмотря на погоду, которая начала портиться, несмотря на бурные события последних дней… Передо мной вставал Дед, как бы грозивший мне пальцем и говоривший: что бы ни случилось, господа, относитесь ко мне серьезно, в любых условиях я так же незыблем, как мое Здание.

Когда мы вышли из машины, я обратил внимание на маленькую сумочку-ридикюль на боку у Нади. Эта сумочка появилась у нее после случая в парижском метро, когда нас обокрали. Когда мы покупали эту сумочку у торговца на Елисейских полях, Надя сказала: мол, придется открывать новую моду, — и продела под ремень сумочки руку и голову. С тех пор она носила сумочку так, как обычно офицеры носят планшет, чтобы ее не могли срезать.

Удивительное дело, и сейчас сумочка висела через плечо Нади, а ведь девушка провела целые сутки в плену у Алика!

Славик шел на пару шагов за нами. Он все еще держал нас на мушке, только пистолет спрятал в карман плаща, и я счел возможным обсудить с Надей интересующую меня тему:

— Где ты ночевала? — тихо спросил я.

Надя вздрогнула:

— Это что, ревность?

— Да нет, — ответил я, — я тебе доверяю.

Надя ответила, что Алик ничего не придумал, кроме как привезти ее к себе домой (он жил в двухэтажном коттедже на Ярославском шоссе под Москвой) и посадить под замок. Он отвел ей место на каком-то диване, после чего запер входную дверь, забрал мобильный телефон и объяснил, что теперь Надя может расслабиться, потому как из этого коттеджа без помощи хозяина все равно никто и никогда не выбирался.

— Он к тебе лез?

— Естественно! — кивнула Надя. — Он предложил мне переспать, но когда я его послала, больше не приставал.

— А окна? — спросил я.

— Что — окна?

— Ты могла вылезти через окно.

— На окнах были пуленепробиваемые стекла, плюс решетки с внешней стороны, — пояснила девушка. — И потом, я знала, что Алик доставит меня на следующий день к Чернозубу. Зачем мне было рыпаться? — Она пожала плечами. — Я знала, что все равно придется отвечать на некоторые вопросы, связанные с нашим посещением дачи. Кто бы мог подумать, что тут начнется такое! — Под словом «тут» Надя имела в виду стройку.

— Сумочка не потеряна? — я попробовал переменить тему разговора.

— Нет, что ты, — улыбнулась девушка. — Сама удивляюсь. Там можно было хранить большие деньги, — и она ловким движением поправила сумочку на себе. — Ты знаешь, — девушка вдруг понизила голос, — я уже готовилась за все держать ответ перед дядей, но вместо этого опять попала к тебе!

Уже на крыльце я спросил:

— А что от тебя хотели Алик и… Чернозуб?