Управдом

Один пацан ему не понравился, не светились его глаза от радости, когда дело предложили. Так, помялся и согласился вроде как вынужденно. Его поставили в проулок, где уж точно никто появиться не должен был, хотя, по уверениям жиганов, и с других сторон тоже мусора с опозданием прибегут, когда уже они с кассой скроются.

В восемнадцать ноль-ноль банк закрылся, служащие бодро покинули место работы и рассосались по окрестным улочкам, в здании остались только дежурный кассир, который уходил в девять вечера, и охрана из двух гражданских и одного милиционера. Желающие открыть вклад или забрать его будут ждать до завтра. В двадцать один час погасли лампочки внутри помещения, кассир, женщина средних лет, вышла из подъезда и пошла в сторону вокзала. В руке она несла небольшую сумку. Пашка уж было подумал, что ценности выносит, но нет, остановилась, достала помаду, повазюкала по губам. И покачивая обширными бедрами, засеменила дальше.

Через полчаса к банку подошел наряд милиции, тот милиционер, что был внутри, вышел, в дверь зашел другой, вроде как сменил. Гражданские не появлялись, они дежурили сутками. Никто мешков из банка не выносил, так что непонятно было, как этим столичным удастся все провернуть. Но Пашка не расстраивался, если деньги окажутся на месте, ему же больше достанется — они же сказали, что может брать все, что найдет.

К десяти вечера стемнело окончательно, городские фонари не то чтобы освещали, слабые лампы больше создавали игру теней, и Пашка с тремя подручными двинулись к банку. У самого Пашки был наган, а грузчики вооружились обрезами двустволок. Снаружи дверь не охранялась, у наряда была телефонная линия с отделом милиции, еще и ветер поднялся, раскачивая деревья, луна скрылась за плотными облаками, и урка слегка нервничал.

Дверь распахнулась, стоило четверым налетчикам подойти поближе. Невысокий мужчина с прилизанными редкими волосами, в мешковатом костюме и косоворотке, махнул рукой, показывая, что надо поторопиться, и подождал, пока они зайдут в здание. Квадратное помещение с прилавком, за которым днем сидели три кассира, и коридором, ведущим в служебные комнаты, было пустым.

— А где мусор? — тихо спросил Пашка. — И напарник твой? И деньги?

Мужичок кивнул в глубину коридора, а потом на сейфовую дверь.

— Быстро, — скомандовал он. — Будете уходить, тех, кто в комнате, пристрелите, они меня видели. У вас десять минут. Планы поменялись, дверь будем взрывать.

— Мы так не… — начал Пашка.

— Кончай разговоры, — прилизанный подтолкнул Пашку к двери, его подельникам это не понравилось, они заворчали. — Сегодня меняли внутренности, как знали, аспиды, еле успел открыть. Но показать, что дело сурьезное, нужно. Усек?

Пашка усек, он зажег фитиль от спички, налетчики и их пособник спрятались в коридоре, взрыв грянул через несколько секунд.

Дверь выдержала, замок — нет. Разлетелся вдребезги.

— При царском-то режиме такую гниль не ставили, — проворчал охранник, но бандиты его уже не слушали. Они забежали в небольшую, четыре на четыре, комнату, уставленную стеллажами. Несколько пустых мешков с разломанным сургучом да пачки рублей, навскидку — тысячи полторы, разметало взрывом. Все остальные полки были пусты, монеты сортировались и лежали в чугунках, прямо на полу, возле каждого на бумажке было написано, сколько там чего есть. Подельники тут же начали высыпать в пустой мешок мелочь без разбора и собирать бумажки.

— А ну стой, — прикрикнул на них Пашка, — только серебро сыпь.

Он хотел было добавить «и золото», но на полке сиротливо лежали восемь царских червонцев 1923 года, Пашка сгреб их и засунул в карман. За пазуху сунул ассигнации. Серебра набралось килограммов двадцать, на тысячу примерно, вместе с бумажками, теми, что удалось быстро собрать, набиралось две с четвертью. Пашка внутренне был спокоен, жиганы обещали, что все пройдет тихо, старшие говорили, что с мусорами у них завязки есть, точно знают, что и когда. Значит, не прибежит сюда доблестная рабоче-крестьянская милиция.

— Все взяли?

Грузчики, а по совместительству налетчики, дружно кивнули.

— Валим охрану и рвем когти.

Подельники переглянулись, и тот, кто постарше, покачал головой.

— Не договаривались так, тебе надо, ты и вали. И эта, Чуня, надо хрусты поделить, а то непорядок получается, тебе вон сколько, нам на троих меньше досталось.

Пашка хотел возразить, но увидел три наставленных на него обреза.

— А, забирайте, — он вышвырнул девять пачек на пол, один из грузчиков споро их подобрал и начал делить между своими. — Но охрана на вас.

— Без базара, Чуня, — тут же повеселел старший из подельников. — Приберемся. Эй, давайте, разберитесь с цириками.

Двое его приятелей достали ножи и двинулись было к коридору, но тут раздался заливистый свист.

— Мусора, — заорал старший грузчик, — тикай, братцы.

Подельники бросились к выходу, Пашка тоже, но вдруг почувствовал, как его кто-то тянет за рукав.

— Нам сюда, — прилизанный кивнул в глубь коридора, — быстро.