Уполномоченный

- Ты чего? – Фёдор прищурился. – Нет, Миша, без толку крест надевать, неверующий я, всю жизнь не верил, так чего теперь-то. Если за гробом и есть чего…

- Ты не болтай, - прервал его Михаил, вешая амулет на шею. – Эта штука – она не от бога, она от другого ведомства. Теперь положи руку и сожми, чтобы вот эти два конца соединить. Крепко сожми.

Фёдор одарил его непонимающим взглядом, но всё же попытался сжать амулет. Крест вспыхнул, да так сильно, что на какое-то время в комнате стало светлее, свет прошёл через руку больного, потом засветилось запястье, а потом комок света впитался в его тело. Фёдор выгнулся дугой, глаза его широко распахнулись, а зрачки сперва расширились, а потом наоборот, стали мелкими точками. Он рухнул на кровать, хватая ртом воздух.

- Что… это… было? – спросил он в промежутке между вдохами, рука его разжала кулак, Иванов дотянулся до амулета и поспешно снял его, спрятав в карман.

- Ты скажи лучше, как чувствуешь себя? – спросил Иванов.

- Я… как будто… - вместо ответа Фёдор протянул руку, взял с тумбочки стакан с водой и поднёс ко рту. Рука дрожала, движения были неуверенные, но сил у него явно прибавилось.

Дверь открылась, встревоженная шумом Татьяна заглянула.

- Пойду я, - заторопился Иванов, вставая с места. – Всё, что нужно сказал, только это, подожди хоронить. Доктора иногда ошибаются, может, не всё так плохо. Попробуйте ещё раз обследоваться.

- Да поздно, - она вздохнула. – Не будут они, сказали, ждать смерти.

- А я говорю: вези меня на обследование! – раздался за его спиной голос Фёдора.

Иванов вздрогнул и обернулся. Хозяин дома стоял на ногах, всё такой же тощий и бледный, но решительный и, видимо, полный сил.

- Вызывай такси, вези в клинику и пусть… кэтэ, узи, рентген. Всё заново пусть делают, скажешь, что полегчало мне.

- Давайте я отвезу, - предложил Иванов. – И, если надо, могу денег подкинуть, если там платное обследование.

- Всё бесплатно, - заверил его Фёдор. – А ты, Мишка, иди отдыхай. Сами доберёмся, ты и так… Я тебе позвоню потом.

Иванов кивнул и направился к выходу. Фёдор обещание сдержал, позвонил. Прошло уже больше трёх часов, Иванов сходил в гости к дочери, рассказал о своём завтрашнем отъезде в глухие места, где не ловит связь, пообещал привезти что-нибудь интересное. Ольга и Филипп, в свою очередь, поделились планами на ребёнка. Они спорили об имени, потому как ждали мальчика. А когда он, допив чай, вышел и спускался к машине, телефон в его кармане зажужжал.

- Мишка? – голос Фёдора был встревоженным. – Ты один?

- А хоть бы и не один?

- Слушай, что ты сделал?

- Ты о чём? – Иванов попытался включить дурака.

- Врачи сказали, чудо случилось, они раньше слышали, чтобы рак вот так сам по себе отступал, но чтобы за три дня… не бывает такого. Я им не сказал ничего, просто, мол, в какой-то момент полегчало. А они меня по всем кабинетам на каталке… Короче, здоров я, даже печень восстановилась, а опухоли и близко нет.

- Ну, так радуйся, - сказал Иванов, улыбнувшись в трубку.

- Почему? – голос Фёдора вдруг стал грустным. – Почему меня?

- А кого? – не понял Иванов.

- Просто, я ведь почувствовал, что штука эта, которую ты на меня повесил, она ведь всё, сломалась. Треснуло в ней что-то, надорвалась от неподъёмной тяжести. Силы хватило на одного только. Вот и скажи, почему я?

- Ты – мой друг, - упрямо проговорил Иванов, вынимая амулет из кармана, в ярком свете уличного фонаря он смог разглядеть то, что не увидел там, у постели Фёдора.

- Это понятно, просто, я ведь смирился уже, Таня гроб заказала, все готовы были. А тут ты взял и… если эта штука одноразовая, ты ведь мог и кого-то другого, из молодых, мне-то всё равно помирать, не сейчас, так через десять лет, через пятнадцать.

- Феденька, - укоризненно сказал Иванов. – Завязывай, а. Ну, чего ты ноешь, радоваться надо. Не знал я, что амулет сломается, а если бы и знал, поступил бы точно так же. Просто потому, что ты был рядом и умирал. Других умирающих поблизости не было, я ни о ком больше не думал. Повезло тебе, вот и живи. И не проговорись никому, а то меня подставишь.

- Да я молчу, и всю жизнь молчать буду, - виноватым тоном сказал Фёдор. – Только мысль гложет: что это было, и откуда оно у тебя?

- Меня эта мысль тоже гложет, - сообщил Иванов. – Возможно, когда-нибудь выясню, тогда и расскажу. А пока прими, как данность. Всё, пока, в ближайшие дни пропаду со связи.