upload

Первым Александр подошел к Барановскому. Пытливо взглянув на инженера, он одобрительно кивнул, и заговорил благожелательным тоном:

– О работах твоих помню. Начета не бойся, я распоряжусь. Без награды не останешься, я прослежу.

– Благодарю Ваше Императорское Величество! – взволновано отвечал инженер, но царь уже перешел к его спутнику.

– Наслышан про тебя, – с лёгкой усмешкой заявил он Будищеву. – Герой – нечего сказать! России такие надобны. Жаль только, что служить дальше не захотел, но, как знаешь. На отца не сердись. А за храбрость и расторопность прими.

Услышав эти слова, держащийся чуть в стороне Кох тут же подошел и протянул императору небольшую шкатулку. Тот взял её одной рукой и тут же передал Будищеву.

– Покорнейше благодарю, Ваше Императорское Величество! Рад стараться! – по-солдатски рявкнул в ответ Дмитрий и вытянулся во фрунт.

Церемонию на этом можно было бы считать оконченной, но тут её прервало появление очень красивой и ещё довольно молодой женщины, стремительно ворвавшейся к ним в павильон.

– Са… – начала было она, но заметив, что государь не один, немного смешалась, но тут же продолжила: – Простите, Ваше Величество, я не знала, что вы заняты.

– Что-то случилось, Катя? – с нежностью в голосе спросил её Александр Николаевич.

– Гога, – коротко ответила та, давая понять, что не хочет обсуждать случившееся при посторонних.

– Опять что-то набедокурил? – добродушно усмехнулся император и кивнул посетителям, давая понять, что аудиенция окончена.

Те поклонились в ответ, но Будищев в отличие от Барановского сделал это так неуклюже, что невольно привлек внимание княжны Долгоруковой. Причем, заметив, что та смотрит на него, ничуть не смутился, а, сделав едва уловимое движение пальцем, указал на портьеру, за которой скрывался её сын. Всё это произошло так быстро, что никто кроме неё не заметил этого жеста. Но, едва они с императором остались в павильоне наедине, Екатерина Михайловна подошла к укрытию своего отпрыска и немедля его разоблачила. Государь, поняв, где Гога скрывался от нянек, смеялся до слёз и остаток дня провел в прекрасном расположении духа.

– А кто был этот неуклюжий молодой человек во фраке с чужого плеча? – как бы невзначай спросила она некоторое время спустя.

– Ты тоже заметила? – улыбнулся Александр Николаевич. – Да уж, грацией он не блещет, а между тем, весьма примечательная личность! Вообрази, будучи незаконнорожденным сыном графа Блудова, он без всякой протекции заслужил четыре георгиевских креста на войне, а теперь ещё вот и в мирное время офицера спас. Помяни моё слово, далеко пойдет, если, конечно, шею прежде не сломает.

– Это, какого Блудова? Неужели, Андрея Дмитриевича?

– Нет, его брата Вадима.

– Право, неожиданно. И что же отец?

– Знать его не желает.

– Как это печально, – помрачнела Екатерина, близко к сердцу принимавшая подобные истории, после того как сама стала матерью незаконнорожденных детей.

– Ничего не поделаешь, – философски заметил император.

– Так уж и ничего? – покачала головой княжна, но не стала развивать эту тему дальше.

Пока компаньоны добирались до Царскосельского вокзала и ждали поезда, Барановский терпеливо молчал, но едва раздался паровозный гудок, он не выдержал.

– Дмитрий, вы хоть знаете, с кем вам довелось встретиться?

– С царем, – отвечал Будищев с самым простодушным видом.

– Да-да, разумеется, – смешался инженер. – Однако я спрашивал вас о мальчике и его матери.

– Нет.

Конечно же, Будищев лукавил, ибо во всем Петербурге вряд ли был хоть один человек, не знавший истории любви пожилого императора. Одни его порицали (про себя, конечно), другие посмеивались, говоря: «седина в бороду – бес в ребро», третьи остро завидовали, что не их сестра или дочь удостоилась такой, если можно так выразиться, чести. Надо сказать, что большинство представителей аристократии считали главной виновницей этого адюльтера именно княжну Долгорукову, и молодая ещё женщина успела к тому времени испить полную чашу унижений и оскорблений от окружающих и родственников.

Впрочем, из всего этого Дмитрий знал только, что княжна Екатерина Михайловна Долгорукова – любовница царя, и тот открыто живет с ней, несмотря на то, что его законная супруга ещё жива. Другое дело, что он не видел в этом ровным счетом никакой проблемы. Живет богатый папик на две семьи? Ну и на здоровье! Все кому не лень злословят на этот счет? Завидуйте молча!

– Прости, ты это серьезно?

– А что такого? Мало ли в Бразилии донов Педро.

– Боже мой, ты невероятен! – воскликнул пораженный Барановский и с жаром принялся просвещать своего компаньона обо всех известных ему обстоятельствах личной жизни императора.

Дмитрий внимательно выслушал Владимира Степановича, ничем при этом не выказав своего отношения, и когда тот закончил рассказ, задал только один вопрос:

– Царь им денег дает?

– Разумеется!

– Значит, на детскую железную дорогу им хватит.

– Невероятно! Это все что тебя беспокоит?

– А в чём проблема?