upload

Была, впрочем, надежда, что его вызволят из кутузки раньше, чем случатся новые неприятности. Но надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Тем более, что хуже – всегда есть куда.

– Вы позволите? – отвлек его от размышлений голос откуда-то снизу.

Опустив глаза, Дмитрий увидел полураздетого человека, в котором не без труда узнал обобранного урками недотепу.

– Чего тебе, убогий?

– Извините, пожалуйста, за беспокойство, – помялся тот. – Но как вы догадались, что не стоит играть с этими людьми «на интерес»?

– Потому, что интересы у всех разные. У них, к примеру – намазать чужой кусок масла на свой кусок хлеба. Понятно?

– Более чем, – тяжело вздохнул пострадавший от беспредела и представился: – Постников Николай Николаевич.

– Поздравляю.

– С чем?

– С тем, что имя своё ещё не забыл.

– А… да, конечно, – потух тот, сообразив, наконец, что не вызвал интереса у собеседника.

– Ты чиновник? – зачем-то спросил его Будищев.

– Канцелярист. Хотя, боюсь, в прошлом.

– В смысле, не имеешь чина и со службы тебя теперь погонят?

– Весьма вероятно. После истории с полицией, департамента мне теперь не видать. Как, впрочем, и экзамена на классный чин.

– Не переживай, зато прикид у тебя теперь подходящий.

– Что, простите?

– Ну, ты же голый? Милостыню хорошо подавать будут. Если прежде не посадят.

– Извините, но вы категорически неправы! – вспыхнул молодой человек. – Образованный человек всегда найдет способ добыть себе пропитание. Хотя, наверное, в таком виде меня трудно отличить от какого-нибудь тёмного мужика, но смею заметить…

– Доктора могут, – с легкой усмешкой прервал его филиппику Дмитрий.

– Что, простите? – смешался бывший канцелярист.

– Я говорю, врачи могут определить образованного человека, даже если тот в чём мать родила.

– Но как?!

– Не знаю, – пожал плечами Будищев. – Только когда нас перед армией осматривали, один эскулап моему соседу в задницу заглянул и тут же определил. Вот, говорит, сразу видно культурного человека – газеты выписывает!

– Вы издеваетесь?

– Не-а.

– Как вам не стыдно! А ведь я не только бумаги в присутствии перекладывал, но и писал заметки в газеты. Да-с! Меня даже хотели пригласить в штат… я так думаю.

– Теперь – точно пригласят.

В этот момент железная дверь в камеру отворилась и появившийся на пороге городовой громко гаркнул:

– Выносите!

– Сей секунд, – крикнул один из уголовников и бесцеремонно прервал беседу Будищева и Постникова. – Чего разлеглись? Ступайте парашу выносить. У нас так заведено, чтобы новички выносили…

Полуголый канцелярист, не испытывая более судьбу, кинулся выполнять порученную ему работу, а вот Дмитрий, напротив, устроился поудобнее и с интересом взглянул на урку.

– Ты что, особого приглашения ждешь? – недобро сверкнув глазами, осведомился тот.

– А у тебя, наверное, зубы запасные есть?

– Да я тебя!

– Эй, пошевеливайтесь, – поторопил их теряющий терпение городовой. – И это, который тута Будищев?

– Я, – тут же отозвался Дмитрий.

– Ну, так выходи, раз ты! Их благородие, господин пристав, тебя требуют!

– Ничего, ещё свидимся, – прошипел ему вслед представитель блатных, и тут же пнул какого-то мужичка, жмущегося в углу. – Ступай парашу выносить, что расселся!

Тем временем, щербатый тихонько спросил у внимательно за всем этим наблюдавшего Кота:

– Как думаешь, деловой?

– Похоже на то, – пожал тот плечами. – Поглядим, что дальше будет.

Участковый пристав – штабс-капитан Деревянко – худощавый, среднего роста мужчина около тридцати лет отроду, с деланым равнодушием рассматривал стоящего перед ним навытяжку арестанта. Тот, посмотрев на его простоватое лицо, пришел к выводу, что перед ним обычный армейский бурбон, перешедший в полицию из-за того, что у него не задалась карьера и решил прикинуться служакой.

– Ты и впрямь – георгиевский кавалер? – осведомился офицер.

– Так точно, Ваше Благородие! Бантист.

– Даже так… а мастера зачем избил?

– Не могу знать!

– Не знаешь, зачем избил?

– Никак нет, Ваше Благородие! Не знаю, кто его избил, потому как я ему всего раз в рыло дал, и то – исключительно для порядка!

– Для порядка, значит? – усмехнулся участковый.

– А как же! – широко распахнул глаза Будищев и приготовился поведать штабс-капитану, что Перфильев не ходил строем, редко посещал церковь и недостаточно преданно смотрел на портреты государя-императора, но, наткнувшись на проницательный взгляд внимательных серых глаз, понял, что ошибся. Этого на мякине не проведешь.

– Так за что бил?

– За дело!

– А именно?

– Ученика он моего избил. Мальчишку совсем.

– Прискорбно. Но учеников везде бьют. На то он и мастер.

– Но не до полусмерти же!

– Что, мальчик серьезно пострадал?

– Я его в больницу отвез. Он все время без памяти был, я уж боялся, что Богу душу отдаст.

– В какую больницу?

– В Петропавловскую.

– На Архиерейской?*

– Да.

– Как вёз?

– На извозчике.

– Сколько отдал?

– Полтинник.

– А теперь скажи мне, отставной унтер-офицер, откуда у тебя – простого мастерового – деньги на лихача?

– А я не простой мастеровой, Ваше Благородие. Я гальванёр, причем – очень хороший. Таких как я, можно сказать, во всём Питере больше нету!

– Да ты от скромности не помрешь.