upload

― А передо мной извинился, ― Ангел натягивает на лицо широкую улыбку. ― Ну,

точнее, он извинился не по собственной воле. Я заставил его сделать это.

― Как? ― мое удивление растет с геометрической прогрессией.

― Сказал, что если он не попросит прощения, то я расскажу всем правду.

― Ого… А он что?

― Сначала угрожал, а потом извинился, но не при своих дружках. Мы отошли в сторону,

где он еле слышным шепотком сказал, что не хотел ставить мне подножку и так далее и тому

подобное, ― Ангел закатывает глаза.

Я потрясенно качаю головой.

― Сначала, конечно, он назвал меня стукачом и девчонкой, что я не умею держать язык за

зубами и разобраться с ним по-мужски, ― рассказывает Ангел. ― А я ему сказал, что он мне не

40

друг, чтобы я покрывал его. В общем, слово за слово, и мы во всем разобрались. Без кулаков.

Дипломатия и шантаж рулят.

Я улыбаюсь и думаю про себя, что он невероятный.

― А еще я сказал, чтобы он больше не лез к нам, ― добавляет Ангел. ― Никаких шуток в

нашу сторону. Никаких бранных слов. Никаких приколов.

― И он тоже послушал тебя? ― верится мне с трудом.

― Куда денется! У меня есть на него компромат, так сказать.

Я вопросительно вскидываю брови.

― Это долгая история.

― Не хочешь рассказывать?

― Настоящий профессионал никогда не раскрывает свои карты, ― подмигивает Ангел.

Я не могу обидеться, потому что мы еще не перешли к стадии друзья-на-век. Не хочет

говорить ― его дело. Я все равно потрясена тем, что он сумел выбить из Галанова извинения и

еще путем шантажа заставить его отстать от нас. Разве этот человек не удивительный?

― Так что о нападках со стороны Галанова ты можешь навсегда забыть, ― заверяет меня

Ангел.

― Спа…спасибо? ― неуверенно благодарю я.

― Всегда пожалуйста, ― он наклоняется передо мной в шуточном поклоне, как это

делали в восемнадцатом веке, и я смеюсь.

***

Мы идем прогулочным шагом домой (Ангелу ведь в мою сторону) и едим шоколадное

мороженое в вафельном рожке.

― Мне больше нравится фисташковое, ― говорит Ангел.

― Почему тебя зовут Ангел? ― спрашиваю я. ― Это… необычное имя.

― Шутишь? ― хрюкает он, когда усмехается, и я начинаю хихикать. ― Мои родители ―

чудаки! Вот назови мне хоть одних нормальных родителей, которые додумаются назвать своего

ребенка Ангелом! Но я все равно люблю их, какими бы сумасшедшими они ни были.

Я смотрю себе под ноги и думаю о своих родителях. Думаю, никогда не настанет момент,

когда я буду отзываться о маме и папе с такой же теплотой в голосе, как Ангел. Я не знаю его

родителей, но по его словам, они замечательные. А мои? Постоянно на работе, я почти не

слышу от них похвалы, постоянные обвинения. Могли бы сделать скидку, что у меня больное

сердце, и хоть как-то проявить сочувствие. Воспоминание о недавних слезах мамы все-таки

дает мне надежду, что они не потеряны для меня.

― Кто твои родители? ― спрашиваю я тихо.

― Мама домохозяйка, а папа работает в крупной фирме заведующим отделом маркетинга,

― отвечает Ангел. ― Отцу пришлось из-за меня поменять место работы. Мы ведь жили в

Москве, и там он получал больше денег, чем здесь. Да и место ему нравилось… Но мама

настояла на переезде, потому что видела, что мне нелегко находиться там, где все напоминает

об аварии, и где я постоянно натыкаюсь на своих бывших друзей. Папа согласился. Мой старик

классный.

― Повезло, ― шепчу я.

― А твои?

― Бухгалтеры.

― Оба?

― Оба. Постоянно пропадают на работе, ― я затыкаюсь, так как не уверена, что стоит

продолжать.

― Ты редко видишься с ними, ― это он говорит утвердительным тоном, а не

вопросительным.

Я вяло киваю.

― И все же, почему тебя решили назвать Ангелом? ― возвращаюсь я к изначальной теме.

41

― Когда мама родила меня и впервые увидела, она сказала, что я ангел. Ну, а потом ей в

голову пришла идея именно так меня и назвать. Ангел, ― он ухмыляется и откусывает кусочек

рожка. ― Ты не представляешь, сколько проблем у меня было из-за имени, ― он начинает

смеяться. ― И мои новые одноклассники далеко не оригинальны в своих шутках. Их я слышал

еще задолго до нашего знакомства.

― Дай-ка угадаю, у тебя были клички.

― В десятку! Я все не помню, но каждый звал меня по-разному.

― Например?

― Гелик…

― Гелик? ― перебиваю я, смеясь.

Ангел улыбается и кивает.

― Кто-то так и звал: Ангел. На самом деле, кличек было много.

― Ты не стыдишься своего имени, ― говорю я.

― А чего стыдится? У меня особенное имя, и я горжусь этим, ― он говорит это твердо и

уверенно, и я ни на секунду не сомневаюсь в его серьезности. ― Быть таким, как все скучно, ―

Ангел доедает свое мороженое и громко хрустит, что это невольно вызывает у меня очередной

смешок. Что-то я слишком много улыбаюсь в последнее время. ― Нужно этому миру хоть что-

то оригинальное! Иначе сума сойти можно от однообразия лиц и поведения!

― И поэтому появились мы ― изгои, ― вяло констатирую я. ― Для забавы мира.

― Да. Именно, ― охотно соглашается он, энергично кивая. ― Вот я, Ангел, а ты,

Августа. У тебя тоже оригинальное имя.

― Ненавижу свое имя, ― морщусь я.