Его смех походил на низкий рокот, что заставило меня почувствовать себя
капризным ребенком, но мне было плевать.
Он сел и простынь с трудом скрывала его пробуждающийся пенис. Положив свои
руки мне на бедра, он нежно притянул меня к себе. В моем животе стало растекаться
тепло и, посмотрев за его голову, я увидела спящую Селию.
Когда он заговорил, его дыхание ласкало мой живот через тонкую материю
сорочки, - Это не просьба, Котенок.
Только я хотела было сказать, что считаю неправильным спать рядом с Селией,
как его губы сомкнулись вокруг моего торчащего соска, и невероятно сильный
внутренний толчок ускорил мой пульс, наполняя мое лоно возбуждением. Он быстро
отпустил меня, но его цель была достигнута.
Влажность, оставшаяся от его рта, продолжала делать мой сосок твердым с
каждым соприкосновением воздуха. Казалось, что мое дыхание стало затрудненным,
но внешне Калеб выглядел спокойным и держал себя под контролем.
- А сейчас, - сказал он, едва не зарычав мне в ухо, - ты ляжешь в постель или
предоставишь мне причину помучить тебя тысячей способов, от которых не
испытывают лишь физической боли?
Я хныкнула.
Он начал подталкивать меня к кровати, но я, упершись пятками в пол, мягко
демонстрировала свой отказ.
Калеб глубоко вздохнул. Я знала, что тем самым я испытывала его терпение на
прочность, но уступать не собиралась.
- Пожалуйста, сделай так, чтобы она ушла, - прошептала я.
- А разве это не будет противно? - поддразнил он меня, ссылаясь на прошлый
наш разговор, и не сдержавшись, я улыбнулась.
Он смотрел на меня некоторое время, после чего игриво закатил глаза и крикнул,
- Селия!
Я подпрыгнула.
148
Дернувшись, Селия проснулась, потирая руками свои заспанные глаза.
- Sí, Señor? - спросила она спросонья, встревоженным тоном.
- Возвращайся к себе комнату.
Глава 13
Несколько минут Мэттью сидел в абсолютной тишине, пытаясь переварить
услышанное. Что он мог сказать? История не несла в себе какой-либо важной
информации, но у него, определенно, разыгралось любопытство касательно Калеба и
того, каким человеком он был.
Калеб казался весьма противоречивой персоной. По мнению Мэттью, данные
противоречия не оправдывали его действий, но сидя в палате Оливии, и изо всех сил
стараясь игнорировать дрожь возбуждения, которое он испытывал всякий раз, ерзая на
своем месте и думая о Слоан, он гадал, были ли у него какие-нибудь схожие черты с
этим человеком. С какой стороны ни посмотри, эта мысль была малоприятной, но она
имела право на существование. Ему стало любопытно.
Во время повествования Оливии, он вспомнил их предыдущий разговор о том,
рождаются ли люди монстрами, или все-таки становятся таковыми. Он верил во
второй вариант, так же, как и Оливия, но у Мэттью были проблемы с пониманием
постулата о том, что жестокостью из детства можно оправдать жестокость в
поведении взрослого человека. То же самое обстояло и с похотью.
В случае с Мэттью, он чувствовал, что ему следовало подчинить свою
потребность к сексуальному доминированию и унижению. Его желания брали свои
корни в его прошлом, когда он заботился о слабой женщине, кроме того вербально и
физически унижаясь перед еще более слабым, чем он сам, мужчиной. То, что Мэттью
стал решительным и уверенным в себе человеком, было благословением, но его
потребность, время от времени, испытывать насилие над собой было проклятием, с
которым он боролся в каждых романтических отношениях, которые у него были.
Мэттью задумался о том, если бы они с Калебом оказались в жизненных
ситуациях друг друга, стали бы они другими людьми, нежели являлись сейчас? Стал
бы Мэттью похитителем? И испытывал бы Калеб потребность в подчинении вместо
доминирования? Или некоторые аспекты личности укоренились в них с самого
рождения?
Громкий писк ноутбука вырвал Мэттью из его мыслей. Он получил сообщение от
агента Уильямса. Возможно, было невежливо открывать его прямо сейчас, но он был
рад внезапному отвлечению и к тому же, входящая информация могла быть важной.
- Извините. Мне нужно прочитать это сообщение, - сказал Мэттью.
- Можешь сказать мне, что в нем? - спросила Оливия.
149
Казалось, ей тоже нужно было чем-нибудь отвлечься. И пока он, прокручивая
сообщение, просматривал отрывки информации, его брови хмурились, а губы
изгибались, придавая лицу разное выражение, в зависимости от того, что он читал.
- Думаю да. Было бы неплохо, если бы вы смогли добавить что-нибудь новое.
- Я могу попытаться, - сказала она, и тут Мэттью понял, что он ей верил.
Он по-прежнему был твердо уверен в том, что Оливия страдала от
Стокгольмского Синдрома, но это не означало, что она пыталась помешать его работе.
- Дмитрий Балк пошел на многое, чтобы скрыть свое прошлое. Согласно