upload

судорожно сглотнул, но потом впустил Джэнис, и она встала между его

раздвинутыми ногами, словно это было ее законное место.

- Я никогда не расскажу о твоих секретах, Мэттью. Я храню множество тайн -

это моя работа. Если ты скажешь мне оставить тебя в покое, я так и сделаю.

Просто... я хочу тебя.

- Почему? - еле выговорил Мэттью.

Джэнис улыбнулась у его уха и тихонько хихикнула, - Потому что ничего не

доставит мне большего удовольствия, чем твоя сексуальная задница на моем колене.

Да, это, определенно, было сексуально. Мэттью никогда не кончал так сильно и

никогда не просил так много. Он пытался быть неразговорчивым, не придавая

значения болезненным вопросам Слоан. Но, в конце концов, ему так отчаянно

хотелось кончить, что он готов был сделать и сказать все что угодно… чем Слоан

незамедлительно и воспользовалась. Она вытянула из него такие признания, что от

стыда он едва мог дышать. Она была безжалостна.

Скользнув рукой по внутренней стороне бедра, она приблизилась к его

промежности и накрыла ладонью его яички. Мэттью испуганно подскочил, но его

руки так и не ослабили хватку на барном стуле. Ногти Джэнис царапали его через

ткань джинсов, и он не смог сдержать беспомощного звука, сорвавшегося с его губ.

Он больше не мог смотреть ей в лицо, ни сегодня, ни когда-либо еще. Сейчас она

слишком хорошо его знала. Он признавался ей в таких вещах, о которых никто и

никогда не знал.

- Хорошо, - прошептал он.

125

Соблазненная во тьме. С. Дж. Робертс.

- Хорошо? - промурлыкала она ему в ухо, попеременно то, лаская, то царапая его

своими ногтями.

Она была такой успокаивающей, гладя его по волосам и твердя ему о том, что все

в порядке, и что в этом нет ничего страшного.

Мэттью кивнул и закрыл глаза. Он едва сдерживался, чтобы не кончить прямо в

штаны, как какой-то школьник при виде чирлидерши.

- Ты никому не скажешь? - взмолился он тихим голосом.

Джэнис сжала его волосы на затылке с такой силой, что у него защипало в

глазах, - Нет, Мэттью. Я никому не скажу. Теперь вставай с этого долбаного стула

и давай выбираться отсюда.

Прошлая ночь была потрясающей, освобождающей. Она была светом во тьме его

души, но сегодня... сегодня он был на грани того, чтобы взять больничный, и

спрятаться, отлеживаясь в кровати.

Наконец, Мэттью перевернулся и позволил боли завладеть собой. Закрыв глаза,

он подвигал всеми конечностями своего тела, проверяя работу своих мышц. Плечи

сковала ноющая боль, поворачивать шею было практически невозможно, но больше

всего досталось его заднице. Казалось, она была покрыта синяками до самой кости, и

он знал, что эта боль не пройдет даже после горячего душа. Он будет думать о Слоан

весь день, всю ночь, и каждый раз, когда будет садиться, ровно до тех пор, пока эта

боль полностью не исчезнет. Но внезапно он понял, что в самом уязвленном состоянии

находилась его гордость.

Мэттью медленно открыл глаза. Этим утром он должен вернуться в больницу к

Оливии и выслушать оставшуюся часть ее рассказа.

Он задался вопросом, будет ли Слоан там. Его желудок сжался. Нет. Он не может

видеться со Слоан. Никогда.

Ему была невыносима мысль о том, что он мог столкнуться с ней и с ее

самодовольным лицом. Хотя, если честно, кто бы не был самодовольным на ее месте?

Мэттью повел себя как полный придурок. Ведь он знал массу людей, которые

заплатили бы огромные деньги, чтобы услышать о том, как низко он пал.

Но он больше не мог пойти на поводу у Слоан и снова уступить ей. Для этого все,