upload

Он отпустил мою руку, чем только усилил мою тревогу; не зная, что делать со

своими руками, я обняла себя. Было ощущение, что своим взглядом, он собирался

прожечь во мне дыру. Проницательность, с которой он смотрел на меня, граничила с

непристойностью. Что он делал со мной в своих мыслях?

Внутри меня стали происходить странные вещи: в мой мозг стало просачиваться

осознание чего-то такого простого и примитивного: мужчина и женщина,

мужественность и женственность, твердость и мягкость, хищник и жертва. Да, я была

напугана. Но в этом присутствовала еще и глубина чего-то очень туманно - знакомого.

Похоть? Возможно.

Мой взгляд соскользнул с его лица.

Я представляла себе этого мужчину, мечтала о том, чтобы он прикоснулся ко

мне. Я сгорала от желания почувствовать ласку его взгляда на своем обнаженном теле.

Грезила о его мягких губах на своей груди. И теперь он был здесь, касался меня. Но

все было абсолютно не таким, как я себе представляла. Это не было похоже ни на одну

фантазию, из тех, что у меня рождались.

Признаю, порой я представляла себя покусанной вампирами Энн Райс. В своих

мыслях я видела все это, словно на огромном экране. Восемнадцатый век, я стою у

40

Плененная во тьме. С. Дж. Робертс.

аллеи, а у меня между бедер пирует прекрасное в своей красоте воплощение зла -

Лестат. Я шлюха, и в моих мыслях он был просто еще одним клиентом. Я чувствовала,

какой он опасный и хищный, но один его поцелуй - и мне стало на все наплевать. Я

знала, что он запустит в меня свои клыки, но я отдавала себя на его милость, в

надежде, что физической смертью для меня ничего не закончится.

Но все это было не более, чем просто фантазии. А в них ничего не чувствуется.

Каждое прикосновение - плод твоего воображения, потому что ты представляешь, как

чувствуется поцелуй, каковы ощущения от настоящего секса, и как воспринимается

настоящий страх. И если ты никогда не чувствовала их по-настоящему, то твой мозг

не может достоверно воссоздать их.

Я знала о поцелуях, имела слабое представление о ласках, но у меня напрочь

отсутствовали какие-либо знания о желании. Когда мой парень трогал меня, я знала,

что он остановится в любую секунду, когда бы я его ни попросила, но этот мужчина -

напротив - не остановится ни перед чем. Желание определяло все. И оно было

реальным. Реальными были прикосновения, его запугивания, страх и сам мужчина.

И сейчас, этот самый мужчина, ласкал мое лицо, водя своими пальцами по мочке

моего уха, спускаясь вниз по шее, и скользя по моей ключице. Мое дыхание стало

прерывистым, затрудненным. Это было неправильно, но, все же, эти прикосновения

были такими приятными. Мой страх осел внизу живота тяжким грузом, но еще ниже,

стала формироваться тяжесть иного значения.

Я издала слабый звук протеста, бессловесно умоляя его остановиться. Сделав

паузу, достаточную для того, чтобы я смогла отдышаться, он снова продолжил. Я

покачала головой, медленно стараясь отодвинуться, но он крепко держал мою голову

второй рукой.

- Посмотри на меня, - сказал он контролируемым, но слегка дрогнувшим

голосом.

Крепко закрыв глаза, я снова медленно замотала головой. Он вздохнул.

- Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.

Я не подчинилась, застыв, окутанная тревожным чувством. Этого не могло

происходить. Только не со мной. Однако это происходило, и я была не в силах

остановить это.

Я захныкала, отклоняя голову от его руки. И когда я, подняв свои руки,

прикоснулась к его запястьям, он стал раздражаться.

- Нет-нет-нет, - сказал он, словно браня маленького ребенка.

Мои руки тряслись, а колени едва держали, готовые подкоситься в любую

секунду. Сильнее сжав мои волосы, он заставил меня поднять голову. На что я, еще

крепче закрыла глаза, а с моих губ стали слетать бесслезные рыдания. Я шла по

тонкой черте его терпения, падая в пропасть с тонкой линии моего здравого смысла.

Наклонившись, он поцеловал меня в щеку, а потом в затылок. Я раздраженно

вздохнула, и отпрянула от него, продолжая по-прежнему стоять на том же месте.

Он коснулся моих губ своим большим пальцем, пытаясь заглушить мои рыдания

и хныканья.

41

Плененная во тьме. С. Дж. Робертс.

- И куда же теперь подевалась вся твоя храбрость, зверушка? Не шипишь. Не

царапаешься. Где моя боевая девочка?

Мое сердце провалилось вниз. Я понятия не имела, куда запропастилась моя

храбрость. И вообще, была ли я когда-нибудь действительно храброй? Я так не

думала.

У меня никогда не было причин для этого. Я довольствовалась тем, что стала

невидимой, почти призраком. И как бы мне хотелось стать невидимой прямо сейчас.

Мой голос пропал, подавившись значимостью момента. Я оказалась во власти

приступа паники, когда он отпустил меня.