upload

Ни секунды не могу больше ждать, хотя голос в моей голове вопит притормозить и не

торопиться. Но блять... я ждал два гребаных столетия, чтобы ощутить подобное. Чтобы

хоть что-то почувствовать.

Я делаю шаг вперед и хватаюсь за край ее свитера, ища в глазах хоть каплю сомнения. Но

к моему удивлению и радости, Амели поднимает руки над головой, и я собственно говоря

быстро подчиняюсь.

Мои пальцы скользят по ее талии и груди, когда я через ее голову стаскиваю ткань.

Прежде чем свитер падает на пол, мои губы уже болят от предвкушения ощутить вкус ее

светящейся кожи.

- Амели. - Звучит, как мольба... жалко. Потому что, блять, она слишком красива. Это почти

приносит боль, быть рядом со столь великолепным созданием. Я хочу и по некоторым

причинам не хочу прикасаться к ней. Я не могу.

Мои глаза пожирают ее плоский живот, округлость тяжелых грудей, и утонченную

ключицу. Я никогда не вел себя так. Черт, я знаю женское тело наизнанку. Но чудесное

тело Амели лишило меня дара речи. Блять, я онемел.

Словно услышав, как мои мысли борются с гормонами, Амели делает шаг вперед и берет

меня за руку. Нежно и мучительно медленно она кладет ее себе на грудь, прямо не место,

где спрятано ее сердце.

Прямо на то самое место, где я коснулся ее несколько дней назад, чтобы вырвать его и

покончить с ее жизнью. А сейчас, когда ощущаю биение ее сердца, как жар ее кожи

обжигает мою, я чувствую, будто родился заново.

Слепого и оцепеневшего на протяжении двухсот лет, она только что вытащила меня из

вечной тьмы.

Амели смотрит на меня. Эти необычные глаза горят желанием.

- Прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Я себя ненавижу лишь за то, что Амели приходится просить меня. Пальцами я провожу

вниз по ее телу, наслаждаясь шелковистостью кожи, после чего поднимаюсь вверх к груди.

Мы оба стонем, когда я обхватываю грудь ладонями и ее соски твердеют.

- Детка, ты... ты... - Дерьмо, я всхлипываю. Я обвожу пальцами соски, прежде чем сжать ее

грудь. Такая мягкая. Такая, чертовски, мягкая. - Ты ...совершенство.

Найдя губами ее губы, я врываюсь языком в ее рот, одновременно исследуя тело Амели

руками, с обжигающей пульсирующей болью в моих штанах.

Я мог бы делать это всю ночь. Мог дарить ей умиротворение лишь поцелуями и

прикосновениями. Но я не стану. Мне нужно больше Амели. Она вся нужна мне.

Мои пальцы скользят вниз по ее джинсам, и я медленно расстегиваю их, давая ей

достаточно времени, чтобы остановить меня. Но она не останавливает. Амели крепче

сжимает мои волосы, при этом углубляет поцелуй.

Когда ее джинсы, которые она быстро сняла и оттолкнула, упали рядом со свитером, я

делаю шаг назад и восхищенно смотрю на приз, стоящий передо мной обнаженный,

незапятнанный и дерзкий. Амели. Мою Амели.

Я сглатываю, но у меня пересохли губы.

- Я сказал, что зацелую тебя всю и намерен сдержать свое слово. Но мне нужно знать...ты

этого хочешь? Потому что, как только ты отдашься мне, ты станешь моей навсегда. Как

только я почувствую, как ты извиваешься подо мной, каждый твой трепет будет

принадлежать мне. Когда ты выкрикнешь мое имя, то с твоих губ больше никогда не

сорвется другое имя в момент страсти. Я не смогу выдержать этого, Амели. Я убью

любого, прежде чем у них возникнет шанс, увидеть тебя такой, какой я вижу прямо

сейчас. Я клянусь. Ты слишком красива для кого-либо еще. Черт, ты слишком красива для

меня.

Я даже не замечаю, что мои кулаки трясутся, пока Амели не прикасается ко мне.

- Твоя, Нико. Я твоя уже с десяток лет. Навсегда.

Мы с неистовым голодом целуемся, и когда наши ноги упираются в кровать, мы тяжело

дышим.

Я осторожно укладываю Амели на кровать и, воспользовавшись моментом, любуюсь

видом.

Она сладко мне улыбается.

- Знаешь, достаточно трудно будет целовать меня, пока ты стоишь там. И не справедливо,

что ты все еще одет, в то время как я выставлена на обозрение.

- Тогда скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.

Амели облизывает губы, прежде чем пригвоздить меня своим озорным взглядом, от

которого мой член становится твердым, как гранит.

- Раздевайся.

Я делаю, как она хочет, начав с рубашки. Амели смотрит с неприкрытым увлечением,

аромат ее возбуждения становится все сильнее и плотнее с каждой расстегнутой мною

пуговицей. К тому времени, когда я добираюсь до ремня Амели уже извивается, а ее кожа

горит.

Я ложусь рядом с ней, и мы смотрим друг на друга, оба совершенно открыты, не в силах

прятаться. Мы все видим - наши грехи, наши добродетели.

Монстров, живущих внутри нас и призраков нашего прошлого. И столь открыта Амели

для меня, я так же открыт для нее - полностью в ее воле и милости.

- Что теперь? - спрашиваю я ее хриплым голосом.

Амели проглатывает свой страх и тревогу.

- Поцелуй меня.

- Куда?

- Куда хочешь, - произносит она задыхаясь. - В любое место. Везде.