upload

Только теперь я осознала истинную причину того, что браслет упал – смерть не Гарри, а Северуса. Мне не суждено было этому помешать… Мир раскололся на части… Ступор исчез и из глаз потекли слезы, а воздух вокруг снова наполнился звуками, такими неправильными и неуместными сейчас счастливыми смешками кого-то на другом конце зала, всхлипываниями, голосами. Как они могут двигаться, говорить, обниматься, если его больше нет?! Чудовищная неправильность и нелепость… Мои слезы капали прямо на рваную рану от зубов Нагайны. Если бы Невилл не убил ее, я разорвала бы эту змею на части, в том состоянии, в котором я была в те самые страшные минуты моей жизни. Я сжимала его уже остывавшую бледную руку и не понимала, как такое могло произойти, как он мог умереть сейчас, когда все закончилось, когда мы наконец-то могли бы перестать скрываться, когда Беллатрисы больше не было. Рана затянулась на глазах, кровь, засохшая на его шее, стала жидкой и втянулась в зажившую рану. Оставался только страшный, чудовищный шрам в виде укуса огромное змеи, но на уже мертвом теле это было просто… Я даже не знала, как это назвать. Мои слезы, как и кровь, сейчас не стоили ничего, я не могла исцелить эту рану до конца, не могла заставить его сердце снова биться. А если бы я была там, могла бы? Могла?!

Я коснулась рукой его лба, убирая черные волосы с его лица. Я так часто ворчала, что он не моет голову, а теперь он уже никогда не услышит моего ворчания. И не пойдет промывать голову, сдавшись под моим натиском. Не откроет глаза, улыбаясь мне утром…

Внезапно мир вокруг снова замер, а я застыла, не веря ощущению на кончиках пальцев. Он мог вернуться! Он еще мог! У него оставалось немного времени, примерно как у Тонкс, плюс-минус пара минут! Я все еще могла его вернуть!

Я почти коснулась губами его губ, когда мозг пронзила чудовищная мысль – я дала кому-то какое-то обещание, и я собиралась кого-то поцеловать, когда увидела Северуса. Кто-то нуждался в возвращении совсем рядом со мной, но я никак не могла сообразить, кто именно. Все, что было вокруг нас двоих, казалось пустым и никчемным. Неожиданно на мое плечо легла чья-то рука…

- Малышка, - произнес папа, сев рядом и обняв меня за плечи, отрывая от мертвого лица человека, которого я любила… Я уткнулась отцу в плечо, ощущая, как теплые папины руки гладят меня по голове. Он не говорил ничего, да мне и не нужны были слова, я не понимала их, уткнувшись в плечо отца и рыдая. Это наказание за Крюкохвата, за мою Аваду, за то, что я натворила, хотя я и сама не понимала, что же такого ужасного сделала, чтобы наказать меня так…

- За что, пап, за что?! – я плакала, не в силах ни думать, ни действовать как валькирия. – За что они так со мной? Почему они его… - тихий голос, полный боли, раздался за моей спиной раньше, чем отец успел ответить.

- Это не мы, Кэтрин. Не мир-за-гранью. Это – ход жизни. Нам очень жаль, - в голосе Анны звучала виноватость.

- Это вы! Вы знали, да?! Знали, и сделали так, чтобы упал браслет! Это вы не дали мне прийти ему на помощь! Что я вам теперь не так сделала, что?! – меня внезапно охватила злость, я вырвалась из папиных рук и подскочила к высокой женщине и стоявшей рядом с ней Оливии в золотистом плаще. – За что вы с нами так?! За что?! Я виновата, да?! Ненавижу!

- Кэтрин… - прошептала Оливия.

- Я отказалась от возвращения мамы, чтобы исцелить вас, я дала ту чертову клятву Крюкохвату, чтобы помочь вернуть мир, чтобы выполнить долг валькирии, я делала всегда все, что могла, во имя своего предназначения, я лишена нормальной жизни! У меня все всегда идет наперекосяк! – шипела я, вцепившись в рукав Анны. – Я никогда не думала о себе, никогда, и чем вы мне заплатили? Лишили меня единственного, что было у меня настоящего, искреннего, моего? Единственного, что я делала для себя, а не для других?!

- У тебя есть Гарри… И ребенок, - прошептала Наставница. – Твой малыш, Кэтти, это самое настоящее, что может быть у женщины…

- Гарри – мой выбор, вы навязали мне любовь к нему! Ненавижу! Вы все за меня решаете, отнимаете все, что мне дорого. Ненавижу этот чертов дар, заберите его, он мне не нужен! – ноги подкосились и я снова оказалась к руках подхватившего меня отца.

- Гарри не твой выбор, я лишь успокаивала тебя, - внезапно произнесла Оливия. – У тебя вообще нет выбора и никогда не было.

- Даже если и так… Почему умер он? Почему сейчас?! За что?!

- Ты ведь можешь его поцеловать, - произнесла Мерседес, прикоснувшаяся ко лбу Северуса, подойдя к нам. – Кэтрин, ты не касалась его?