upload

- Что, опять любовь? Любовь, вечная присказка Дамблдора: он утверждал, что она побеждает смерть. Любовь не помешала мне раздавить твою грязнокровку-мать, как таракана, Поттер, и, похоже, никто здесь не пылает к тебе такой любовью, чтобы принять на себя моё заклятие. Так что же помешает тебе погибнуть, когда я ударю?

- Только одно, - они ходили по кругу, глядя друг на друга в последней схватке взглядов. - Дамблдор знал все то же, что знаешь ты, Белла. Он просто был умнее тебя и знал больше. – Гарри улыбнулся.

- Ты посмел…

- Да, посмел, Белла. Потому что я младше, да, но гораздо сильнее вот здесь, - Гарри указал на свое сердце. – Как и каждый из тех, кто сражался за свободу этой ночью. Это ты сделала меня таким, - они сблизились и слова стали не слышны, но лицо Беллатрисы постепенно побелело и в глазах мелькнули изумление и ненависть.

- Я займусь Драко потом, - визгливо выкрикнула Беллатриса.

- Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. Так что теперь всё сводится к одному: знает ли Бузинная палочка, что на её последнего хозяина наслали Разоружающее заклятие. Потому что если она это знает, то я - настоящий хозяин Бузинной палочки.

- Авада Кедавра!

- Экспеллиармус!

Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Бузинная палочка взмыла ввысь, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать. Гарри поймал ее натренированными жестами и Беллатриса с изумлением и яростью на лице вдруг грохнулась на пол, ее лицо словно остекленело, огонек в змеиных глазах потух, волосы растрепались. Бледные руки скрючились в последней агонии и… Вторая магическая война Британии закончилась. Беллатриса Лестрейндж была мертва…

Зал взорвался ликующими криками. Тела Беллатрисы и ее мертвых соратников складывали подальше от тех, кто пал, сражаясь с ними. Группы добровольцев снова обыскивали территорию, ища тех, кого не нашли раньше, валькирии помогали мне и Помфри исцелять раненных, утешали тех, у кого погибли близкие, на улице рассвело постепенно. Мы встречали первое утро после войны…

- Рем, - он снова сидел, сжав мертвую руку Тонкс в своей руке. Она погибла за минуты до того, как Беллатриса отвела войска. – Я поцелую ее, - я видела, как кто-то из сестер поцеловал Колина Криви и девочку с косичками, погибших ночью. Проверила и сама несколько тел из пяти десятков умерших. Кого-то я не успевала оживить, кого-то уже не могла бы даже сразу после смерти, как Фреда. Но Тонкс, чьего лба я коснулась, еще могла вернуться. Мир-за-гранью отвел ей еще примерно час… И, оглядывая павших, я не видела среди тех, кого могла вернуть, кого-то, в ком нуждались бы больше. Детей уже поцеловали и сейчас успокаивали ошарашенных вернувшихся с того света ребятишек. В Тонкс нуждался Тедди, и Андромеда лишь недавно лишилась мужа. Смерть дочери стала бы для нее чудовищным ударом. Римус выглядел так, словно это он сам умер. Бродяга положил руку ему на плечо, не находя слов. Рем поднял на меня полные боли глаза.

- Кэт… Ты… - он не договорил, хрипло дыша. Я же машинально подняла глаза на звук тяжелых шагов и увидела Тадеуша и папу, с мертвым телом на руках зашедших в зал. Они решительно прошагали туда, где лежали павшие с нашей стороны и опустили его с краю, неподалеку от Тонкс. Когда папа отошел, я увидела, кто это был. И мой мир снова разлетелся на осколки, когда взгляд упал на страшную рваную рану на шее. На шее Северуса…

========== Дарованный Поцелуй (Кэтрин), Любовь, пережившая смерть (Снейп) ==========

Кэтрин

Всё, кроме любви,

Вся наша жизнь так далеко.

Я, я - не один,

Но без тебя просто никто.

Би-2. Молитва

Истошный крик отдавался от стен, звенел в ушах, в голове, заполняя ее ужасной болью. Я не понимала, почему кто-то кричит и почему крик не утихает, пока не осознала, что это я кричу… Большой Зал, полный народа, вдруг стал далеким-далеким, откуда-то из бесконечной пустоты вокруг доносились голоса, кто-то ходил, кто-то даже приближался ко мне, но все это не имело значения. Я стояла на коленях на каменном полу, в окровавленной футболке и джинсах, покрытых грязью, кровью и копотью, смотрела на посеревшее заострившееся лицо, с закрытыми навек черными глазами, на бледные губы, искривленные в гримасе невыносимой боли. На страшную рваную рану на шее, рану, так похожую на те, что снились мне в кошмарах.