upload

- Ты сейчас мне Трелони напомнила, - Гарри пихнул меня в плечо. – С ее глубинами разума. Ладно, возвращайся, но после войны ты мне все расскажешь, ясно? – за таким уже легким «выяснением отношений» мы дошли до «Ракушки». В сторону могилы Добби я старалась не смотреть, чтобы не напоминать себе о том, как погиб этот милый и немного забавный домовик. Я очень плохо его знала, с ним всегда общался в основном Гарри, но после всего случившегося минувшей ночью Добби стал героем в моих глазах. Мы бы, возможно, сбежали и без его помощи, по крайней мере, имели шанс, хотя и с большими потерями. Но самоотверженность этого маленького создания была поистине великой. И потому-то я, когда Гарри писал слова на «надгробии», мысленно молила тех, кто жил в мире-за-гранью, как валькирии называли мир, в который живое попадает после смерти, принять Добби с должным уважением к его героическому поступку. Кинжал Беллатрисы предназначался Гарри, я понимала это, и все понимали… И сейчас мы с Гарри пытались задвинуть боль от осознания того, сколько бед приносим близким, и скорбь как можно дальше, отвлечься от них. И разговор наш там, на берегу, направлен был на то же самое…

Все сидели в гостиной, включая все еще бледную и изнуренную Гермиону, которую бережно обнимал Влад, поглаживая по спине, и слушали Билла. Комната у молодых Уизли была очень миленькая, светлая, теплая. В камине как-то неуместно весело потрескивал огонь. Мы остались у двери, чтобы не пачкать ковер на полу следами грязной обуви. Я с тоской посмотрела на свою белоснежную мантию, которую надела, пока звала Кассиопею и Влада. Такое облачение автоматически говорило всем кругом, что я – валькирия, исполняющая свой долг. В такие минуты я становилась неумолимым вершителем «правосудного возмездия» и могла, если это необходимо будет во исполнение моей задачи, пользоваться чем угодно, вплоть до Непростительных. Причем, что было странно, я применила-таки Круциатус к Малфою-старшему, но вины за это не испытывала. Не как тогда, в особняке, с Долоховым… И при мысли о том, что я становлюсь темнее, чем была раньше, ближе к той мне, из другой реальности, желудок скрутился в тугой узел. Я не буду таким чудовищем, никогда, внушала я себе. Не буду.

- Удачно, что Джинни приехала домой на каникулы. Будь она в Хогвартсе, её могли схватить раньше, чем мы успеем к ней добраться, - заметил Билл. И оглянулся на нас. - Я всех забрал из «Норы», - объяснил он. - Переправил к тете Мюриэль. Это всё равно рано или поздно случилось бы, папа давно нас предупреждал. Наша семья - самые отъявленные осквернители чистоты крови.

- А чем их защитили? - спросил Гарри.

- Заклятием Доверия. Хранитель Тайны - папа. На нашем коттедже такое же заклятие, а я Хранитель Тайны. Олливандера и Крюкохвата тоже переправим к тете Мюриэль, как только они чуть-чуть придут в себя. Ноги у Крюкохвата уже заживают, Флёр напоила его «Костеростом». Через час, наверное, можно будет их обоих…

- Я могу спеть, не знаю, как Крюкохвату, а Олливандеру помогу. Я уже отдохнула, - все время, пока ребята копали могилу Добби, я пела для Гермионы, которой досталось куда больше, чем остальным. Пытал ее, как выяснилось, в основном Долохов, бывший в этом деле мастером.

Когда я зашла в коттедж в первый раз, около Гермионы, заботливо уложенной на диван, суетилась Флёр. Влад, шепча что-то ласковое, бережно поглаживал Герми по руке. Услышав звук моих шагов, Гермиона испуганно вздрогнула, поднимая блестящие от слез глаза. Щеки ее были мокрыми от слез.

- Кэт, - потрескавшимися губами прошептала девушка, когда я бережно коснулась ее лба, определяя, какой ущерб нанесли ей Пожиратели. – Ты здесь?

- Здесь. И Влад тоже… - улыбнулась я. – Лежи тихо, я помогу…

- Так что отправить их можно будет быстрее, - заметила я теперь. Билл кивнул.

- Нет, — сказал Гарри. - Они оба мне нужны. Это очень важно, - с необычайной для него властностью произнес брат. Я приобретала такую же суровость и властность, когда позволяла сущности валькирии занять место всего человеческого окончательно. Как у Малфоев, где я была даже не сестрой Гарри, а валькирией. Которая и убить имела право. К счастью, не пришлось. Но сейчас это состояние у меня прошло, оставив человеческую, уставшую, сомневающуюся суть.

Он вышел в кухоньку, я проскользнула внутрь гостиной, оглядев еще раз Гермиону. Щеки последней слегка порозовели, взгляд стал не таким затуманенным. Влад мрачно буравил меня глазами, Кассиопея что-то рассказывала Рону и Дину, видимо, чтобы отвлечь ребят от мрачных мыслей.

- Мне надо поговорить с Крюкохватом и Олливандером, - сказал вернувшийся Гарри.

- Нет, - отозвалась Флёр. - П’гидётся подождать, Арри. Они больны, измучены…

- Мне очень жаль. Но я не могу ждать, мне надо поговорить с ними сейчас же. Наедине. С каждым по отдельности. Это важно и срочно…