Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

И он тоже должен был быть уже мертв по всем законам жанра. Но он был жив. По какой-то странной прихоти этого ненормального человека, он был жив.

Поле кончилось, тропинка, по которой он шел, сворачивала направо и шла вдоль оврага, спускаясь вниз. Шон порылся в карманах куртки и обнаружил там несколько зеленых бумажек. Это были еще те бумажки, которые дал ему Красавчик. Дал для чего-то – сейчас это уже не имело никакого значения. Про них в суматохе последних дней все забыли. А сейчас этого вполне хватит, чтобы начать скромную новую жизнь.

Новая жизнь… Только новая. Старая сейчас была невозможна, да и, если говорить абсолютно честно, она ему уже порядком опротивела. Как и все его другие старые жизни. Каждая из них в свое время оказалась невозможной. И все они ему в свое время опротивели.

Шон подошел к протянувшейся от горизонта до горизонта нитке железной дороги. Он свернул направо и пошел дальше – вдоль пути. Вдоль пути можно идти очень и очень долго…

Какой будет эта новая жизнь, Шон не знал. Вполне возможно, и даже скорее всего, она будет такой же бездарной, как и все остальные. Но сам миг этот был прекрасен.

Это был один из тех немногих моментов в жизни, когда человек на самом деле способен что-то решить САМ, если он, конечно, поймет это и у него хватит смелости. Решить сделать ЧТО УГОДНО. КАК УГОДНО и ГДЕ УГОДНО. Просто потому, что он так решил…

Он не хотел загадывать наперед… Почему-то, когда загадываешь наперед, все время получается какая-то фигня. Там, впереди, он обязательно разберется, что к чему, по ходу дела…

А пока он шел вдоль железной дороги. Шел вдоль пути…

Вдалеке показалась небольшая платформу с навесом, под которым стояла аккуратная скамеечка. Сверху над навесом большими буквами было написано:

ГАИ

Шон подошел к навесу и устало опустился на скамеечку. Наконец то можно спокойно сесть, ни о чем не думать, ничего не делать. Очень-очень долго… Потом, конечно Шон проголодается. И придется о чем-то думать и что-то решать. Но это будет нескоро. Это будет в каком-то другом времени. А пока…

Вдалеке загрохотал поезд. Вот он идет, такой тяжелый, сейчас пронесется, оглушив металлическим лязгом и будет медленно тормозить. На нем можно будет поехать. Поехать и выйти на любой станции. На любой, на какой только он решит… Или… Или всего один рывок. Закрыв глаза. И больше никогда ничего не надо будет решать…

Шон потряс головой, встал и медленно пошел в сторону замедляющего ход поезда. Сейчас двери откроются, и он войдет в вагон, и поедет. Куда-то… Или все-таки рывок? Шон прикрыл глаза.

Поезд остановился, двери отворились, Шон открыл глаза и прямо перед собой увидел молодую женщину. Она удивленно смотрела на него и вдруг воскликнула:

– О. Боже мой, кого я вижу!

Шон стал крутить головой по сторонам, думая, что она говорит это кому-то другому, тому, кто стоит у него за спиной.

– Да это наш рыцарь без страха… без страха, зато с множеством упреков.

За спиной никого не было. Шон ошарашенно посмотрел на нее и тихо сказал:

– Привет.

Это была Татьяна. Сейчас он понял это. Теперь волосы ее были аккуратно сложены в клубок, а на ней была серая блузка и темная юбка ниже колена. Только глаза, все те же. с какой-то чертовщинкой, с таким же интересом смотрели на него.

– А я вот не смогла нигде найти работу у вас в городе. Пойду опять в свою деревню, детей учить. У меня там класс пять учеников.

Шон вспомнил, как она рыдала у него в машине и сползала вниз с неудобного сиденья, а юбка, и без того короткая, задиралась все выше и выше… И как энергично она пыталась поставить сломанный каблук на место, и как заблестели тогда глазки у Татарина…

– А ты что здесь делаешь, рыцарь?

– Грибы собираю – сказал наобум Шон, ощупывая свой синяк.

– Где же твое лукошко, грибник? – спросила Татьяна.

– Зови меня… – он хотел сказать: «Зови меня Шон», но запнулся.

По правде говоря, это имя уже давно перестало ему нравиться.

– Зови меня Саша – поправил сам себя он. А ведь его уже очень давно никто не называл по имени. А он –Саша… На самом деле – Саша… Простой парень Саша… По фамилии Гуль.

– Какой же ты смешной, Саша – грустно сказала Татьяна.

Двери закрылись и поезд тронулся, постепенно набирая скорость.

– А знаешь, не так уж и хорошо там, в городе… – сказал Саша.

И они медленно пошли по тропинке вдоль оврага.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.