Упавшие как-то раз

- В моем секретере лежит специальная книга. Своеобразный справочник, если так выразиться, - заговорщически начал он. - Стоит какому-нибудь незадачливому летчику сверзиться с небес на просторы Мериламии - я беру это на заметку. Подбегу к нему, выспрошу, что да как. Имя, национальность, время… хм-хм… падения на землю обетованную. Чиркну карандашиком в журнале – и дело в шляпе. Они, то есть гости наши небесные, что-то уж быстро всё забывают – кто они, откуда явились. Вот и почитай, что от прежней их жизни только имена и остаются. Я это всё к чему веду: если позовет, поманит их сладкий сон старого житья-бытья, (а ведь непременно поманит), тут как тут Арчи Стайл – память освежит, красок добавит, к цели, так сказать, направит. Не бесплатно, конечно. За определенную мзду.

- Ну и подлец же ты! – возмутилась я. – Грешно наживаться на чувствах людей!

- Может, и грешно, может, и постыдно, - отпарировал он. – Но никто ведь не утверждал, что я кристально честный. Каждый изобретает свой способ. Один так, другой эдак исхитряется. Главное по миру не пойти.

- На родине у меня всё совсем по-другому, - поостыв, заметила я. Хотя так уж ли по-другому?.. Мы шлепали по лужам мостовой, ливень усердствовал и прекращаться, похоже, не собирался, ноги мои промокли насквозь. И куда важнее для меня было очутиться сейчас возле камина, отогреться да выпить горячего чаю. Прочие мысли отодвинулись на задний план.

Глава 3. За чаем у Эсфири

В стылый предутренний час меня разбудил громкий скрип рессор, вслед за чем послышалась грубая перебранка извозчиков и женские крики. Я перевернулась на другой бок, и тут вдруг как током ударило: постель не моя, комната – тоже! Пуаро сладко посапывал на коврике рядом с кроватью, что несколько меня обнадежило. Однако на правду глаза не закроешь: мы не дома, домой нам путь заказан. У меня в голове, суетясь и опережая друг дружку в какой-то хаотической гонке, забурлили воспоминания. Крушение, безысходность и долгие блуждания, повозка, лошадиный храп, приторно-учтивый субъект в черном цилиндре… Арчи Стайл, кажется. Потом – столпотворение, незнакомые улицы, неровная брусчатка под ногами. И Эсфирь. Облик ее крепко, точно выгравированный, запечатлелся в моем мозгу. А сама-то я кто? Резко сев в кровати, я стала судорожно соображать. Нависавший надо мною темно-зеленый балдахин, изысканные шторы, тюль, коричневый и местами поцарапанный столик с резными ножками. Духота да неизменный запах бергамота… Кто же я такая? Виски сдавила невыносимая боль, и мне вдруг захотелось бежать отсюда за тридевять земель, вырваться на простор, разбить незримые оковы, которые, я чувствовала, делаются с каждой минутой всё прочнее и прочнее. Верните меня назад!

- Что с тобой? – хриплым шепотом спросил Пуаро. – Мигрень замучила? У меня тоже после вчерашнего дождя за ухом побаливает.

В тот момент я, кажется, разразилась слезами, потому что пес разом вскочил на все свои четыре мохнатые лапы и резво просеменил к полуприкрытой двери. Мгновение спустя передо мной со стетоскопом и аптечкой стоял Арчи.

- Чего истерику закатили? – бесцеремонно поинтересовался он. – В такую-то рань!

- Кто я? Как меня зовут? Начисто из памяти стерлось! – выкрикнула я ему в лицо. – Твоих рук дело, да?!

- А-а-а, - с ухмылкой протянул он. – Я же предупреждал, говорил же, вы, пришельцы, в Мериламии единым духом заболеваете амнезией. Так что готовься к худшему. И нечего, чуть что, нюни распускать. Зовут тебя Жюли Лакруа, родина твоя – Франция, город Париж, улицу и дом, извини, не скажу.

- Улица Перголеди, дом двадцать восемь «А», - скороговоркой выпалил Пуаро.

- Пес умница, ничего не забыл, - похвалил Арчи. – Полагайся на него. Что запамятуешь – сразу спрашивай. А пока полежи, отдохни – глядишь, в уме и прояснится.

Поставив на тумбочку пузырек с какими-то невразумительными письменами на этикетке (наверное, успокоительное), он бесшумно улетучился из комнаты.

Я в изнеможении опустилась на подушки. Сна ни в одном глазу, спор на улице поутих. Где-то прокукарекал петух; шумно хлопая крыльями, вспорхнули с крыши голуби.

«Меня зовут Жюли Лакруа, остальное неважно», - подумала я, устало прикрыв веки.  И снова перед моим мысленным взором замаячил образ Эсфири. Если она из Израиля, то почему носит индийское сари? Красное сари с желтыми лентами… Почему не укладывает волосы в прическу?.. Постепенно конечности мои налились тяжестью, и мною завладел терпкий, неспокойный сон.