Упадок и разрушение

-- Нет! Слишком похоже. Чем ближе вы к оси колеса, тем медленнее вращение, тем легче удержаться. Обычно кто-нибудь доползает до центра и начинает там кривляться. За это ему платит хозяин или, в крайнем случае, потом ему дают прокатиться бесплатно. В центре колеса, разумеется, есть неподвижная точка. Надо только ее найти. Кто знает: может быть, я уже близко от этой точки. Выигрывают, конечно, только специалисты. Остальным нравится, что их сбрасывает с колеса. Как они визжат, как хохочут! Есть и такие, как Марго, -- уцепятся обеими руками за самый край, и довольны. Но главное в этом колесе то, что на него можно и не залезать, если не хочется. Люди строят разные планы на жизнь и думают, что обязаны включиться в игру, даже если она им не по душе. А игра рассчитана не на всех... Люди не видят, что под словом "жизнь" подразумевают две разные вещи. Во-первых, это просто бытие, со всеми его физиологическими последствиями, ростом и органическими изменениями. От этого никуда не уйти -- даже в небытие. Но из-за того, что бытие неизбежно, люди верят, что неизбежно и другое -- карабканье, суета, свалка, стремление добраться до центра, -- а попадем туда, и выходит, что мы и не ползли по этому колесу... Странно... Вы человек, которому совершенно очевидно было предназначено спокойно сидеть в заднем ряду и, коли станет скучно, смотреть, как веселятся другие. Каким-то образом вас занесло на колесо, и вы тут же полетели обратно, вверх тормашками. Марго крепко уцепилась за край, я устроился в середине, но вам-то движение противопоказано, вы статичны. Вместо дурацкого деления людей на мужчин и женщин, их следовало бы разбить на два класса -- статичный и динамичный. Духовно мы с вами представители разных видов. Однажды я использовал образ колеса в кино. Похоже на правду, верно? Да, зачем я сюда заходил?

-- За пилкой для ногтей.

-- Ах да, конечно! Нет ничего скучнее и бессмысленнее рассуждений о жизни. Вы меня слушали?

-- Да.

-- Впредь я, пожалуй, буду обедать один. Пожалуйста, известите прислугу. Меня тошнит от длинных разговоров. Спокойной ночи.

-- Спокойной ночи, -- ответил Поль.

Через несколько месяцев, после полуторагодового перерыва, Поль вернулся в Скон. Смерть лишила его документов, но не знаний. Он успешно сдал экзамены и во второй раз был принят в свой колледж. Теперь он носил висячие кавалерийские усы. Усы и природная замкнутость Поля служили отличной маскировкой. Никто его не узнал. После долгих колебаний и размышлений он оставил за собой фамилию Пеннифезер, объяснив капеллану, что в Сконе не так давно обучался его дальний родственник.

-- Он плохо кончил, -- сказал капеллан. -- Это был необузданный молодой человек.

-- Он мне очень дальний родственник, -- поспешно подчеркнул Поль.

-- Да, да, нисколько не сомневаюсь, что дальний. Да вы на него и непохожи. Тот, увы, был вполне дегенеративный тип.

Служитель тоже припомнил фамилию Поля.

-- До вас тут жил какой-то мистер Пеннифезер, -- покивал он головой. -Джентльмен с большими странностями. Поверите ли, сэр, разденется, бывало, догола и танцует ночью во дворе. А в остальном был милый, добрый человек. У него, видать, не все было в порядке с головой. Что с ним потом случилось, не знаю. Говорят, он умер в тюрьме.

Затем служитель рассказал Полю о студенте из Индокитая, который предлагал старшему куратору большие деньги за его дочь.

Через две недели капеллан пригласил Поля на воскресный завтрак.

-- Как жаль, -- вздыхал он, -- что прошли времена настоящих университетских завтраков, "закусонов", как мы их в молодости называли. Ни у кого нет времени. Лекции начинаются в девять, остается одно воскресенье. Прошу вас, возьмите еще почек.

На завтраке присутствовал преподаватель, мистер Сниггс, который, как показалось Полю, довольно надменно обращался с капелланом, именуя его "падре".

Присутствовал, помимо того, студент-богослов из другого колледжа, некто Стаббс, серьезный молодой человек с тихим голосом и продуманными воззрениями. Он немного поспорил с мистером Сниггсом о планах перестройки библиотеки Бодлея. Поль поддержал Стаббса.

На следующий день у Поля на столе появилась визитная карточка Стаббса с загнутым уголком. Поль отправился в Хартфорд, чтобы проведать Стаббса, но того не было дома. Поль оставил свою визитную карточку с загнутым уголком. Два дня спустя из Хартфорда пришло письмо:

"Уважаемый Пеннифезер!

Приглашаю Вас во вторник на чай. Вы познакомитесь с представителем нашего колледжа в Обществе содействия Лиге наций и со священником Оксфордской тюрьмы. Жду Вас с нетерпением".

В гостях у Стаббса Поль съел бутерброд с анчоусом и сдобную булочку. Ему пришелся по душе Стаббс, понравился тихий, уродливый колледж.

Весь семестр Поль со Стаббсом совершали совместные прогулки через "Месопотамию" -- в Олд-Мерстон и Беркли. Однажды Стаббс так развеселился от чая и свежего воздуха, что даже в книге посетителей расписался как архиепископ Кентерберийский.