Untitled.FR11

Пришли первые осенние холода, и Паша куталась в своё лёгкое пальтишко, отворачивая лицо от ветра. Возле дверей сельмага она ещё издали приметила ша­почку с помпоном и длинный полосатый шарф. Не может быть! Неужели? Боясь ошибиться, она крикнула: «Зинуля!» Та повернула голову и, приняв Пашу за од­носельчанку, равнодушно ковыряла носком сапожка тронутую льдом землю. Но вот глаза её расширились, и она завопила, напугав стаю ворон: «Пашу.ня!»

Подруги обнялись и долго не могли прийти в себя. Шутка ли! Они не виделись четыре года, а для них это была целая вечность! За это время Зина успела окон­чить два курса института молочной промышленности в Пушкине и стала вполне городской девицей. Отпуск она была вынуждена взять, потому что заболела мама, а иначе вряд ли они смогли бы увидеться до следующего лета. Зина потащила Пашу к себе. Оказывается, её родители жили в самом крайнем доме, рядом с боль­ницей, как раз там, где начиналась улица. Паша вспомнила, что записывала на вызов главврача Старкова к Марчуковым.

- Пойдём, я познакомлю тебя со своим семейством!

- Зин, как-то неудобно, у тебя мама.

- Ей уже лучше. У неё сильно поднялось давление, она потеряла сознание. Всех перепугала. Ты ж у нас «докторица»! Вот и посмотришь.

Они направились к зелёным воротам с калиткой. Три окна пятистенки выходи­ли на палисадник с оголившимися ветками вишнёвых деревьев.

- Зинуля, а где сейчас твой брат лётчик? Ты, я смотрю, не расстаёшься с его подарком.

- Жорка на дальнем Востоке. Окончил училище, поехал вслед за старшим бра­том, Николаем. Уже летает в боевом полку. Отец не пускал, так братец сбежал.

Они прошли в калитку и попали в чисто прибранный дворик. Здесь у телеги со снятым колесом возился Ваня Марчуков. Он распрямился, тряхнул непокрытой го­ловой и так, расставив испачканные руки, стоял, улыбаясь и оглядывая подружек:

- Ого! Какие к нам гости! Сама «докторица» пожаловала!

Паша покраснела. Она не ожидала увидеть здесь Ивана: Марчуковых в Алеш­ках хоть пруд пруди.

- Это Паша Киселёва. И нечего пялиться, братишка. Ставь своё колесо туда, где было!

Они прошли через сенцы и кухню с русской печью в светлую горницу. Здесь стояли длинные лавки вдоль окошек, стол, накрытый светлой скатертью. В углу, со свисающим по краям рушником, - иконы с зажжённой лампадой. Из соседней комнаты доносился стук швейной машинки: Паша знала, что старший Марчуков лучший портной во всей округе и шил на заказ не только костюмы, но и зимнюю одежду.

В большом, по сельским меркам, доме была ещё и спальня. Зина приоткрыла в неё дверь и спросила негромко:

- Мамочка, может, что надо?

В это время в горницу вошёл сам хозяин - среднего роста, седой, сутулый, на кончике носа очки в тонкой оправе. Карие глаза (как у Зинули!) живо глянули на гостью.

- Папа, это моя подруга, Паша Киселёва. Вместе учились в Борисоглебске, сейчас работает в нашей больнице.

- Пётр Агеевич! - с лёгкой хрипотцой в голосе представился глава семейства. - Милости просим отобедать с нами!

- Нет, спасибо, я только на минуточку!

- Вы у нас, кажется, в первый раз? Так что не откажите, очень наслышаны. Да, да. Похвальные отзывы! Да вот и Зинуля отменный борщ сварила, она не отпустит!

- Раздевайся, Пашуня! Мы печь уже каждый день топим.

И вправду, в доме было тепло, уютно, пахло лампадным маслом, как в дет­стве . А она, Паша, уже забыла, что такое свой дом.

Зина принялась накрывать на стол, и Паша с охотой принялась помогать. Могла ли она думать, что когда Зина уедет, этот стол ей придётся накрывать каждый день?

- Ой, Паша, какой красивый город Питер! Не передать! А в Пушкине - приро­да. Эта осень была просто золотая! А у меня в Питере брат Лёня учится, в лесо­технической академии. Я тебе рассказывала: у меня пять братьев. Я младшая. Ещё Виктор, он военный, служит под Питером, Костя - архитектор . В Питере живёт дядя Ваня, брат папы, - у него тоже куча сыновей и, представляешь, как у моего папы, одна дочь - Вера. Пашуня, давай на следующий год к нам, в институт!

- Я хочу в медицинский. Вот поработаю два года, буду поступать в Вороне­же.

Меж тем на столе появился чугунок с борщом, большая миска с мелко поре­занной вареной картошкой, политой душистым подсолнечным маслом, солёные огурчики.

Зашёл Ваня, громко крикнул с порога:

- Сестрёнка, кормить будешь?

Поднялась и Ольга Андреевна с постели, подошла к столу. Паша поняла, что Иван похож на маму. Хозяйка улыбалась, точно так же, как Иван.

- Мамочка, вот теперь у нас свой доктор, она тебя быстро вылечит! - тарато­рила Зиночка.

- Ольга Андреевна, как Вы себя чувствуете? Давайте я Вам пульс посчитаю.

- Спасибо, деточка, сейчас уже хорошо. Ваш врач таблетки прописал хоро­шие, бог даст, расхожусь. А ты что считать-то будешь?

- Мама, это сколько ударов в минуту твоё сердце делает, - вмешался Иван.

- Да кто ж его когда считал? Я вот и не болела никогда, да и никто мне ничего не считал. А тут пришёл врач, замотал мне чем-то руку и стал качать грушу ре­зиновую.

- Это он Вам давление мерил, - пояснила Паша.

- Вот-вот.