Untitled.FR11

От вокзала им надо было проехать три остановки до кинотеатра «Луч», а даль­ше - пять минут пешком до улицы Свободы. Паша всегда первым делом заез­жала к Зиночке, которую любила как родную. Все эти годы после войны Зиноч­ка проработала в тресте молочной промышленности и считалась незаменимым специалистом. Так и жила она в однокомнатной квартирке со Славой, а теперь единственный сын уехал в Саранск и учится на лётчика. Жорж демобилизовался, приехал с Дальнего Востока с женой и двумя детьми. Сердобольная Зиночка по­селила брата у себя в комнате, а сама стала спать на кухне. И это продолжается уже три года, но она не теряет присутствия духа: «Ну что же им - жить на ули­це? Я всё равно по командировкам мотаюсь по области, а детям Жоржа и уроки надо готовить где-то...» Паша не могла взять в толк, почему полковника дальней авиации, участника войны, награждённого тремя орденами Красной Звезды и ор­деном Красного Знамени, не могут обеспечить квартирой? Нет, Паша не была против Жоржа, но его Галину она на дух не переносила. Галка превратилась в Галину Павловну, женщину решительную, властную, не терпящую никаких воз­ражений. Было время, когда Георгий, застав свою жену с другим, выгнал её, но спустя годы, жалея детей, он простил ей вероломство. Теперь Галка платила Жоржу за его всепрощенческий характер «заботой» о его здоровье, которая вы­глядела своеобразно. «Жорж! - кричала она, по-вологодски выделяя звук «о», - твоя кашка готова!» «Галочка, а может, мясца кусочек, если есть?» «Нет, мясо тебе нельзя, у тебя стенокардия! Ты лекарство принял? Гречка и стакан молока! На сегодня - всё!» - решительно отрезала бывшая официантка, и бывший боевой полковник покорно глотал пилюлю и питался кашкой. Отсутствие образования не мешало выглядеть Галине импозантно - она красила губы и брови, кожа её была тонкой и белой, но со временем её плечи стали излишне мощны, шея раздалась, появился второй подбородок. Вся она, с приподнятыми в локтях руками и вы­ставленной вперёд грудью, походила на Минотавра, изготовившегося к прыжку и испускающего искры из глаз. Дети боялись её трубного голоса. Сын Олег без ма­тери уроков не делал. Галина Павловна стояла за спиной и при малейшей ошибке вырывала лист из тетради, заставляя переписывать снова. Недоучившись сама до седьмого класса, она решила восполнить этот пробел в своих детях.

Паше совсем не хотелось встречаться с этой особой, но Зиночку и Жоржа ей повидать было необходимо. Ночевать они будут сегодня у Мильманов, а на Сво­боде только посидят часик.

- Сань, а ты помнишь, как Галина Павловна тебя хлебные корки есть застав­ляла?

Сын молча кивнул головой и снова стал смотреть в окно вагона.

Три года назад они обедали на кухне у Зиночки, и Санька рядом со своей та­релкой положил хлебную корку. Он почему-то не ел корки.

- Кто это у нас хлеб не доедает? - неожиданно раздался над его ухом громкий напористый голос Галины Павловны.

Санька зажал корку в кулак, и когда грозная тётя Галя отвернулась, засунул её в карман курточки. К концу обеда у него их набралось несколько...

На улице Свободы дома оказался только Георгий. Зиночка уехала в срочную командировку, а Галина с Олегом ушли в магазин. Жорж выглядел неважно: его короткие белые волосы заметно поредели, посиневшие губы на бледном лице го­ворили Паше о том, что бывшего боевого лётчика мучают спазмы сосудов. А ведь каким красавцем был! Перед немцем не спасовал, а этой официантке - сдался! Паша знала, что несколько раз по вызову приезжала скорая помощь и полковника увозили в больницу. Жорж предложил чаю, но Паша заторопилась. Уже перед дверью, уходя, она повернулась к нему, взяла за руку:

- Жорж, что происходит? Почему ты всё так близко принимаешь к сердцу?

- Ты же слышала, как она орёт на моих детей! Мне стыдно перед Зиночкой! Она приютила нас, а всем командует эта баба, как будто у себя дома! Но вот-вот обещают квартиру.

Через час мать с сыном уже были на Студенческой улице, У Мильманов. Здесь их встретили с распростёртыми объятиями.

. На следующий день Паша с Санькой поехали в радиотехникум. На пере­крёстке четырёх несчастий - улиц Плехановской и Донбасской, где приютились и мирно добрососедствовали военкомат и загс, больница и тюрьма, Паша прово­дила глазами стены, в которых она промучилась два с половиной месяца. Надо обязательно на обратном пути заехать, навестить врачей... Работают ли они ещё?

Техникум располагался напротив известного на всю страну завода имени Ко­минтерна. Жёлтое здание с белыми колоннами пряталось за густыми зарослями акаций. Паша отправила сына переписывать расписание экзаменов, а сама стала изучать на стенде объявления о сдаче комнат студентам. Рядом пожилая дород­ная женщина с добрым лицом приклеивала на свободное место листок с адресом. Какой-то шелест прошёл над ухом Паши, и она даже обернулась, словно кто-то невидимый шепнул ей: «Доверься ей! Это хороший человек.»

- Извините, Вы сдаёте комнату? - обратилась Паша к своей соседке.