Уно

- Уно, - раздался знакомый голос. На дороге стояла Кеола, её блестящая черная шерсть казалась бронзовой в солнечном свете. - Здравствуй, Уно.

- Здравствуй, Кеола, - его глухой голос доносился откуда-то со стороны.

- Я так скучаю по тебе, - печально произнесла Пантера, - мне так тебя не хватает.

- Зачем же ты ушла? Почему не разрешила помочь тебе?

- Так было нужно, - вздохнула она, - ни ты, ни я ничего не могли изменить. Но под час мы можем гораздо больше, чем нам предопределено, все дело в выборе, выбор за нами. За тобой, Уно.

- О чем ты говоришь?

Кеола грустно улыбнулась, и стала удаляться ввысь, к Солнцу.

- Подожди, не уходи! - крикнул он. - Не оставляй меня! Скажи, что это за дорога?

- Она для всех одна, Последняя Дорога... - слабым дуновением прошептал её голос. - Возьми щепотку солнечного света, он исцелит твои раны...

Пантера вспыхнула, словно бабочка в огне, и исчезла. Щепотку солнечного света? Уно осторожно зачерпнул теплый, покалывающий кожу свет, и расправил дрожащее от боли крыло. Свет мерцал, искрился, отбрасывая причудливые блики. Затаив дыхание, Уно принялся лить солнечный свет тонкой струйкой на кровоточащие царапины. Кровь и свет, смешавшись, зашипели, запузырились. Острая боль раскаленными иглами впилась в чувствительное крыло, и Уно, не выдержав, застонал, проваливаясь в беспамятство...

Брамс проснулся оттого, что Уно громко стонет. Он немедленно слетел с ветки на землю. Конти тоже не спал, он сидел рядом с Уно, не сводя глаз с его крыла.

- Что случилось? - спросил Попугай.

- Не знаю. Я проснулся от сильного света. Сначала мне показалось, что что-то горит, а потом понял - светится крыло.

- Как интересно, - Брамс подошел ближе, присматриваясь.

Белое крыло Уно мерцало ярким золотистым светом, а раны... раны затягивались сами собой прямо на глазах.

- Я сейчас в обморок упаду, - пообещал Брамс, - у меня нервная система слабая.

- Что происходит? - прошептал Лисенок, зачарованно наблюдая за этим необычным явлением. - Неужели так трава подействовала?

- Не знаю, но в обморок я все равно упаду.

Выполнить он свое обещание не успел, потому что начался дождь, и крупные редкие капли защелкали по листве.

- Надо чем-нибудь накрыть Уно, - заволновался Брамс, - давай, Конти, подтаскивай мешок, может, удастся соорудить какой-нибудь шалаш из вещей...

- Не надо, - вдруг тихо сказал Уно, по-прежнему не открывая глаз, дождь... этот так хорошо...

- Уно! - одновременно воскликнули Конти и Брамс. - Ты жив!

- Да и кажется, чувствую себя прекрасно.

- Правда? Ты не шутишь?

- Нет, Брамс, не шучу, - Уно открыл глаза, и посмотрел на Попугая. Фиолетовые глаза Уно были спокойны и безмятежны, они до сих пор были наполнены отблесками солнечного света. Его, все ещё красная от боли кожа, быстро принимала свой нормальный серебряный цвет. Уно расправил левое крыло, и внимательно осмотрел его. На месте глубоких царапин были едва заметные, тонкие, блестящие полоски.

- Болит? - спросил Конти.

- Нет, не болит.

- Совсем? - недоверчиво поинтересовался Брамс, отряхивая свои перья от летящих дождинок.

- Совсем.

- Нам показалось, что у тебя крыло горело, - сказал Лисенок, - как будто...

- Солнечный свет? - улыбнулся Уно. - Да, я знаю.

- А что это было? Что это было? - затарахтел Брамс. - Ой, расскажи, а то я умру от любопытства!

- Я и сам не знаю, - перед глазами Уно была дорога и Кеола, но он не мог, не хотел об этом говорить... - главное, что все теперь в порядке и я, пожалуй, смогу лететь.

- Да ну? - недоверчиво прищурился Попугай. - Ты это серьезно?

- Вполне, - Уно поднялся, расправляя крылья. Они снова были сильными и здоровыми. - Ну что, в путь?

- Нет, ты правда уверен?

- Конти, забирайся в сумку, мы с тобой полетим, а старина Брамс пусть сидит и продолжает сомневаться дальше.

- Считай, что я уже в сумке! - развеселился Конти, глядя на озадаченного Попугая.

- Я тоже с вами! - быстро сказал Брамс, взлетая в воздух.

Капли дождя были крупными, редкими и Уно с удовольствием ощущал их влажные прикосновения к своему, все ещё горящему от солнечного света крылу. Каждый взмах доставлял ему огромное удовольствие, словно он не летал уже много дней. "Какое же все-таки это счастье - летать! - подумал он. - Я бы умер в тот момент, когда бы у меня отняли крылья!"

- Скоро будут Золотые Озера! - крикнул Брамс. - Уже недолго осталось, может к ночи успеем!

Вечерело. На вершины Елей Промежуточной Территории опускались сизые сумерки, скоро должны были появиться первые звезды - глаза. Хотя Уно и не видел никогда других планет, он точно знал, что его Листая самая прекрасная. Эта планета принадлежала ему, Брамсу, Конти и всем остальным. Уно чувствовал, что является составляющей клеткой и этого неба, и этого Леса, и этого солнца, и он знал, что покуда жива эта планета, будет жить он - и наоборот...

- Уно, ну о чем ты все время мечтаешь? - Брамс летел перед ним спиной вперед и усиленно размахивал крыльями, чтобы суметь удержаться в таком положении. - Уно, смотри мне в глаза и отвечай, что тебя тревожит?

- Брамс, так летать вредно, голова закружится.