Unknown

— Давай не будем повторять прошлую ночь. — Он целует меня в лоб. — Иисус, детка, ты чуть не довела меня до сердечного приступа.

Я и себя чуть не довела до сердечного приступа.

Но я этого не говорю.

— Обещай мне, что пока ты будешь держать свою крутую сущность в подвале, подальше от посторонних глаз, хорошо?

— Хорошо. — Я пожимаю плечами. — Ты будешь осторожен, не так ли?

— Всегда осторожен. Я люблю тебя, ты знаешь?

— Ты продолжаешь это повторять.

Он одаривает меня едва заметной улыбкой.

— Просто хочу убедиться, что на этот раз ты мне веришь.

И я не знаю, что сказать. Особенно, когда он так на меня смотрит. Едва заметное изменение его черт не оставляет у меня никаких сомнений в том, что он знает все о войне, происходящей внутри меня. Сердце против головы и все такое. Мои чувства к нему далеко не просты, но я еще не совсем уверена, что это то, чего он хочет от меня — если предположить, что он хочет, чтобы я сказала ему то же самое в ответ, как это принято.

— Том...

Он моргает.

— Мне лучше приступить к работе.

И это моргание — единственный признак того, что я задела его за живое и причинила ему боль, отложив ответные слова. А ранить Тома любым способом — все равно что вонзить нож в собственное сердце.

Честно говоря, я ошеломлена. Это настоящее откровение. Если это не ответ на вопрос «люблю-я-или-не-люблю-его», то я не знаю, что ответит.

Только он уже ушел.

Я просто стою и смотрю ему вслед, как законченная идиотка. Та, которая хочет пнуть себя за то, что не ответила сразу, за то, что не рискнула и не прыгнула, полагая, что он поймает меня. Сейчас уже он ведет глубокую дискуссию с Медведем, разбрасываясь такими словами, как «периметр» и «защита».

Момент упущен, и, как и у всех остальных, думаю, у меня тоже есть работа, которую нужно делать. Или я могла бы быть честной и признать, что у меня не хватает смелости оттащить его в сторону прямо сейчас или просто прекратить внутренние терзания и сказать это перед другими людьми. Просто открыть свое сердце нараспашку перед аудиторией оперативников. Несмотря на то, что нам, возможно, вскоре грозит грязная и насильственная смерть, в глубине души я, по-видимому, все еще эмоционально трусливая кошка. Это не может не разочаровывать.

Но если Том может быть достаточно храбр, чтобы рискнуть своим сердцем, то и я тоже. Он не заслуживает меньшего.

Плечи расправлены, грудь выпячена. После того, как меня назвали крутой, самое меньшее, что я могу сделать, это быть на высоте с точки зрения эмоций. У меня будет еще один шанс остаться с ним наедине, чтобы признаться во всем, прежде чем все пойдет прахом. Черт возьми, я переверну небо и землю, чтобы убедиться в этом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 9

— Том?

Он отворачивается от одного из окон гостиной. Позади него ослепительный золотой закат освещает двор. Он создает такое идеальное освещение, которое бывает лишь время от времени. У его ног на восточном ковре раскинулся столь же ослепительный и опасный арсенал огневой мощи.

— Детка. Привет. Ты в порядке?

— Да. Я, эм...— я склонила голову набок, рассматривая странный инструмент в его руке. — Что ты делаешь?

— Прорезаю отверстия в стекле, чтобы вести огонь, — объясняет он. — Менее очевидно и грязно, чем разбивать окна.

— Ты думаешь, это что-то изменит?

— Стоит попробовать все, что можем, чтобы выйти на первое место. Если это даст нам лишнюю минуту или две, прежде чем они поймут, откуда мы стреляем, тогда, да, это может иметь значение.

Я киваю.

— В этом есть смысл.

— Рад, что ты одобряешь.

О Боже мой.

Он слегка ухмыляется, и это так мило.

Проклятье, у меня все плохо.

Мой желудок делает что-то интенсивное. Как будто моим нервам нужна еще какая-то дополнительная помощь. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы.

Внутри дома царит полумрак. Горит только несколько ламп, стратегически расположенных низко. Если не знать, то можно подумать, что это место пустынно. Это именно тот образ, к которому мы стремимся. Мы переставили мебель, чтобы прикрыть выходы или замедлить любого, кто попытается проникнуть через двери и окна.

Мы сделали все возможное, чтобы превратить коттедж в крепость. И хотя кадры из фильмов, включающие подготовку к битве, обычно захватывают, я здесь, чтобы сказать вам, что это не так потрясающе. Для начала не было динамичной музыки, и у меня болит спина от того, что я таскала нефритовый журнальный столик. По правде говоря, вся эта подготовка к большой экшн-сцене, на самом деле просто очень тяжелая работа.

— Что случилось? — спрашивает он. — Ты ведь не передумала насчет того, чтобы быть здесь, не так ли?

— А? Нет, вовсе нет.

Он с облегчением выдыхает. Думаю, вытащить меня отсюда так поздно было бы большой проблемой.

— Но я, ах…я должна тебе кое-что сказать, — говорю я.