Unknown

Все кончено. По всему моему телу пробегает гул. Я не могу поверить, что только что сделала это. Я вышла на сцену и сыграла этот треугольник как я сама.

Я.

Каденс.

Без париков. Без грима. Никакого сценического имени.

Я всегда была честна со своей музыкой, но впервые за долгие годы я стала честной с тем, кто я есть, когда играю ее.

Сегодня вечером, благодаря Датчу, я сломала эту форму.

Не раздумывая, я сокращаю расстояние между нами и обнимаю его за шею как раз в тот момент, когда сетка лопается и над нами проносятся воздушные шары.

21.ДАТЧ

Мои руки обхватывают талию Кейди, и я вдыхаю ее запах.

Я хочу, чтобы объятия длились дольше, но она отстраняется, и в ее карих глазах появляется противоречивый взгляд. Затем, как будто она что-то решила, на ее губах появляется неловкая ухмылка.

Ее волосы бьют меня по лицу, когда она поворачивается и обнимает Финна. Мой брат удивленно выдыхает, его взгляд устремляется на меня.

Каденс отпускает его и идет к Зейну. Я хмуро смотрю в сторону близнеца, внимательно следя за тем, чтобы его руки не скользили вниз дальше, чем нужно.

Это чувство собственничества застает меня врасплох. Ну и что, что Зейн обнимает Каденс? Для меня это не имеет значения. Она не имеет для меня значения.

Я отвожу от нее глаза, хотя все во мне хочет продолжать смотреть. Опустившись на колени рядом с гитарой, я убавляю громкость.

Обычно я жду окончания мероприятия, прежде чем начать разбирать инструменты, но я прыгаю прямо к микшерному пульту, отключаю другие гитары и начинаю отсоединять провода.

Каденс спрыгивает со сцены, а я делаю вид, что не замечаю этого.

— Датч, что ты делаешь?

В поле моего зрения попадают черно-белые кроссовки. Они девственно чистые, а значит, принадлежат Финну. Он фанат кроссовок и дорожит своей винтажной обувью, как трофеем.

— Я разбираю инструменты. — Бормочу я.

Это должно быть чертовски очевидно.

— Куда делась Каденс? — Спрашивает Зейн, присоединяясь ко мне у микшерного пульта.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — Рычу я.

Есть тонкая грань между безобидным подтруниванием и разговором о драке. Я понимаю, что сейчас я ближе к тому, чтобы начать драку, чем к чему-либо еще.

Но Зейн не выглядит раздраженным. Он просто выглядит забавным.

— Что заставило твои трусики запутаться?

Я грубо сгибаю наши провода, чтобы они поместились в дорожный чемодан.

— Я провалился на последнем риффе.

Я нервничал, когда рядом со мной стояла Каденс, и мои пальцы не смогли правильно согнуть струны.

Мои братья кивают, потому что знают, как серьезно я отношусь к музыке. Но они не знают, как много из сегодняшней музыки мне понравилось только потому, что там была Каденс со своим дурацким треугольником.

У меня в голове полный бардак, и во всем виновата она.

Когда я увидел, как она выходит из раздевалки в шелковом черном платье, ее рот весь блестит и розовеет...

у меня чуть вены не лопнули.

А потом она обняла меня после сегодняшнего выступления.

Это было просто сжимание, простое и невинное, как ванильный крем, но мои брюки стали такими тесными, что я подумал, что они вот-вот слетят.

Каждый нерв в моем теле ожил от ее прикосновения.

Финн смотрит на меня так, будто знает истинную причину моего беспокойства. Мне нужно, чтобы мои братья убрались с глаз моих долой как можно скорее.

— О, я нашел ее. — Зейн кивает в сторону толпы.

Я почти с нетерпением смотрю вверх. А потом хмурюсь, когда нигде не вижу Каденс.

— Под ней я имею в виду ее горячую лучшую подругу. — Зейн подмигивает мне. — А ты думал, о ком я говорю, Датч?

— Да пошел ты. — Я отталкиваю брата.

Финн почесывает подбородок.

— Кто-нибудь из вас, ребята, чувствует, что мы уже видели ее подругу?

— Кого? Подругу Каденс? — Уточняет Зейн.

Финн кивает.

— Не знаю. — Зейн берет шнур микрофона из моих рук. — Что я точно знаю, так это то, что Датчу не разрешается разбирать наши инструменты сегодня вечером.

— Что? Почему?

— Мы позаботимся об этом.

— Я разберусь.

Я тянусь за музыкальным шнуром.

Зейн блокирует меня.

— Мы потратили безумную сумму на эти провода, а ты неправильно их сгибаешь. Если они перестанут работать в середине сета, я буду винить тебя.

— Пойди и нанеси удар или еще что-нибудь.

Финн хлопает меня по спине и отходит к своему басу, где аккуратно укладывает гитару в чехол.

— Мальчики, вам нужна помощь?

К нам подходит зануда-учитель в очках. Но на самом деле он не смотрит на нас. Его глаза шарят по сторонам, словно он ищет безбилетников.

Я начинаю замечать, как пуста передняя часть сцены. Обычно после выступления к нам подходит много девушек. Судя по тому, что вокруг нас крутятся учителя, я думаю, что отсутствие общения — намеренное.

Я провожу рукой по волосам и снова осматриваю толпу. Темно, и почти невозможно разобрать отдельные лица, но я все равно обнаруживаю Каденс по переливам ее платья.

Черт, я почти всю дорогу до школы пытался не думать о ней в этом платье, но у меня не получилось. И очень сильно.

Все в ней поражало меня.

То, как ее грудь выпирала из платья.

То, как она пожевала свой блестящий рот, когда поняла, куда мы едем.

То, как она продолжала играть со своими серьгами.

Я не должен думать о ней.