Unknown

Пожалуй, сейчас единственным, что изменилось, были глубоко посаженные глаза матери. Глядя на меня, она так грозно их сощурила, что они теперь были больше чёрными, нежели карими. В это же время указательный палец матери, увенчанный длинным и острым ногтём, задумчиво постукивал по рукаву изумрудного платья, чьей блеск не давал усомниться – это первоклассный бархат. Уверена, отрез такой ткани стоил не меньше её массивных серёг с рубинами, позвякивающими в такт ударам моего сердца.

– Мама? – произнесла я тогда осипшим от волнения голосом. На что та поморщилась как от зубной боли, коротко огляделась и фыркнула:

– Какое разочарование. А мне только подумалось, что ты всё же пошла в меня и смогла выжать максимум из сделки с императором, – новый взгляд призрачных глаз пробегается по окружающей обстановке. После чего он остановился на мне и мать, не скрывая презрения, бросает: – Но нет, ты позволила себя обмануть. Мало того – приползла ко мне на брюхе со своей просьбой. Возмутительно! Разве у тебя не должно быть хоть немного чувства собственного достоинства? – И пока во мне всё больше разгорается гнев, вперемешку с сожалением о том, что я вообще обратилась к ней, мать отчеканивает: – Неужели у тебя проблемы с памятью? Я бросила тебя, столько лет не проявляла интереса к твоей жизни и ты всё равно обратилась ко мне? Серьёзно?

Всё в ней тогда: тон, пренебрежение во взгляде и надменно вскинутая бровь просто вывели меня из себя. Горло обожгло горечью, но я нашла в себе силы проглотить этот комок, встать с кровати и, глядя прямо в глаза проекции матери, процедить:

– С памятью у меня всё хорошо. Так что ты могла не утруждаться и не напоминать о своей… безучастности.

– Тогда мне тем более непонятна причина твоего обращения ко мне, – обожгла меня мать новой порцией пренебрежения. – Думаешь, – с сарказмом начала она, – я стану помогать той, из-за кого столько лет вынуждена терпеть насмешки собственной семьи? До твоего магического провала, – выплюнули алые губы так нарочито обидно, что мне пришлось сжать кулаки, чтобы не взорваться и дослушать, – я была гордостью, на меня равнялись, моё слово имело тот же вес, что и слово главы семьи. А добиться всего этого мне позволил не только мой собственный талант, но и упорная работа над ним. Ты же, – прилетает мне обвинительный тычок в грудь прозрачным ногтём, – умудрилась испортить всё, а теперь у тебя хватает наглости взывать о помощи? Смех, да и только!

Покосившись в сторону двери, я заметила дымку около неё и поняла – мать наложила заклятье на комнату, а значит можно не шептаться. Староста всё равно нас не услышит.

Потому больше не сдерживаясь, я рявкнула:

– Ты что, решила мне ответить в этот раз, только чтобы высказаться?!

– Да, – не стала ничего отрицать эта гадкая женщина, которую не иначе как именно что угораздило стать моей матерью. После чего она бросила: – Заодно я хотела сказать тебе раз и навсегда забыть о нашей связи. Ты более не дочь великого тёмного дома Мортрисс. Я отдала тебя под опеку рода Гроу, и раз ты вырвалась из него, то создавай теперь свой дом и перестань уже мне докучать.

– Как скажешь, мама, – процедила я сквозь зубы, костеря себя за глупость. Знала же, что ничем хорошим это не закончится, но так хотела помочь людям здесь, что сунула голову в логово арахнида. Угу, и теперь эта паучиха того и гляди отгрызёт мне её по самые плечи. Правда, на беду матери, мне всё же перепала львиная доля её характера и потому вместо слёз обиды, ей достался такой же прожигающий взгляд и ядовитое: – Однако ты забываешь главное – разве можно перекладывать всю вину на меня? Ведь именно ты избрала на роль моего отца человека, в крови которого было достаточно спящей магии, чтобы со мной произошел магреверс. И именно ты в своё время дала обещание, более того, поклялась тёмным именем, сделать меня самой могущественной волшебницей. Неужели твоё слово теперь настолько… пустое?

Ощутив на себе то, чему она меня сама учила, мать недовольно фыркнула:

– Следи за тоном, девчонка. Твоё защитное нападение не поможет меня переубедить. Ты не получишь никакой помощи.

– Не волнуйся, – начала достаточно спокойно для такой ситуации, – как я и говорила в письме, это последняя просьба. Выполни её, заодно сдержи когда-то данное обещание, и я тебя больше не побеспокою.

После короткой паузы, мать всё же спросила:

– И что же тебе нужно?

– Знания, – последовал мой короткий ответ. – Мне их сейчас не хватает больше всего.

Как меня в данный момент не злили слова матери, как бы не задевало её отношение, но приходилось сдерживаться, чтобы довести задуманное до конца. Продемонстрировав гордость и, просто отмахнувшись, сказать, что мне от неё ничего не надо, я только сыграю ей на руку. Нет уж, раз она явилась и вынудила меня выслушать всё это, то без обещанного мне она не уйдёт.

– Я не стану, да и не смогу тебя учить, – бросила мать, обдумав сказанное мной.

В ответ же ей прилетело её же недовольное выражение лица в моём исполнении и сказанные с наигранным ужасом слова: