Unknown

А тут ему радость - за грубо строганым столом, что стоял у его шатра, сидел человек. Спиной к нему сидел, но Волков сразу узнал его по широченной спине, старой замызганной шляпе и стакану в руке.

Волков подошёл, положил человеку руку на плечо, заглянул под шляпу – так и есть, старый чёрт, бородища чёрная, нога деревянная под столом – Игнасио Роха по прозвищу Скарафаджо, собственной персоной. Хоть и вид у него был ещё больной, всё лицо до щетины в испарине, но держался Роха бодро.

Волков уселся напротив, осмотрел его:

- Ты чего приехал? Как тебя лекарь отпустил?

- Да ну его к дьяволу, тут твой монах меня быстрее долечит. Да и тошно мне там было без денег. Положили меня болеть у людишек скаредных, говорю им - дайте хоть пива, раз вина не даёте. А они мне: денег ваш доктор на пиво вам не давал, молоко пейте. Вот я к тебе и приехал.

- А Брюнхвальд как?

- Лекарь ему к ноге доску накрепко примотал, он теперь ни пешим, ни конным не будет. До нужника допрыгать может - и всё.

- Значит, жив?

- Да жив, а чего ему будет, ну, прокололи лытку, не он первый, не он последний.

Роха улыбается, хотя улыбка ему не так уж и легко даётся. Он оглядывается:

- А ты тут уже крепость построил, когда только успел? Говорят, мужичьё приходило уже к тебе знакомиться.

- Приходило, - кивает кавалер, - Пруфф их картечью встретил, а твой Вилли мушкетами проводил. Мы же ни единого человека не потеряли.

- Вилли? Ну и как он тебе?

- До тебя пока ему далеко, не волнуйся. Но ты всё-таки скажи, чего ты приехал? Ты же ещё не долечился.

Роха посмотрел на кавалера и спросил:

- Честно тебе сказать?

- Да уж говори.

Роха поправил свою деревяшку под столом, потом допил махом вино, вздохнул и сказал:

- Знаешь, Фолькоф, жена у меня не из простых.

- При чём тут твоя жена? - полковнику вовсе не хотелось слушать байки про чьих-то жён, не до жён ему сейчас было, через полтора дня большое дело намечалось.

- Ты дай сказать-то…, - злился Скарафаджо. И, видя, что кавалер молчит, продолжал. – Как ни крути, она из благородных, правда, из городских, её отец даже был вице-бургомистром.

Волков замолчал, ждал, что там Роха ещё ему расскажет. И тот рассказывал:

- И вот, как поженился я с ней, так она меня и бранила, и бранила, и бранила: пьяница, говорит, бездельник, дурень бесполезный. Когда женился я, так у меня деньжата водились, а потом и закончились. Помню, в первую зиму без дров жили, а она на сносях была. Потом в плохой дом пришлось переехать… А она так бранилась, что я домой идти не хотел. Вот…

Полковник терпеливо продолжал слушать рассказ старого своего знакомца про его жену, хотя ему очень хотелось побыстрее поговорить с Агнес.

- А тут ты появился, - продолжал Скарафаджо, - и я сразу понял: вот его мне Господь послал. И так оно и было. Домишко теперь какой-никакой у меня свой, землицу, хоть и мало, но ты мне выделил.

- Не меньше, чем другим, - заметил кавалер.

- Не меньше, не меньше, - соглашался Роха, - я ж не спорю. А кроме землицы и деньжата появились, то ярмарку ограбим, то обоз у горцев отберём, я на эти деньги жене и платье хорошее справил из атласа, и серьги, и всякого другого прикупил… Башмачки там, юбки нижние… А главное, ты же меня к себе на обеды стал приглашать с женой, а она как с дочерью графа за одним столом посидела, так совсем другой стала. Слова дурного от неё не слыхал с тех пор, добрая стала. А как узнала, что я капитан, как стала капитаншей, так и вовсе стала ласковой. Когда я уходил с тобой на мужиков – не поверишь, я видал, как она плакала. По мне плакала.

Волков даже брови сдвинул, смотрел на Роху сурово:

- На кой чёрт ты мне всё это рассказываешь?

- Я просто сказать хотел, что тебя не брошу, знаю, что ты без офицеров остался: Бертье, Брюнхвальд, я… Рене один у тебя, в общем, если я нужен, могу роту взять какую, а не нужен, так к стрелкам своим вернусь.

- С офицерами дело дрянь, - отвечал кавалер, глядя товарищу в глаза и понимая, что тот ещё не излечился, - и с сержантами тоже, я рад, что ты вернулся, но тебе надо долечиться, сидишь весь мокрый от пота, а от больного какой от тебя прок? Ступай к монаху. Микстуры пей. Послезавтра до рассвета к реке пойдём.

- Форсировать надумали? На тот берег намылились?

- Генерал решил, я был против, - Волков поморщился.

- Ты мне коня дашь? Моего убили там на берегу.

- Так и другого убьют.

- А что делать, я ж на деревяшке много не напрыгаю.

- Ладно, найду тебе мерина старого, – Волков протянул товарищу руку для рукопожатия.

- Мерин мне подойдёт, авось не на смотр еду, - ответил Роха, пожимая его руку.

- Ты только вылечись, успей. Ты поставил себе палатку? Я пришлю к тебе монаха.

- Вилли уже распорядился, и насчёт палатки, и насчёт брата Ипполита… Фолькоф, ты не волнуйся, вылечусь, – обещал Скарафаджо, всё ещё не выпуская его руку. – Твой монах - он волшебник. Да и я ещё не стар.

Волков молча кивнул, он верил ему, он надеялся, что Роха прав, кавалер давно его знал и видел, что этот человек всегда был упруг телом и крепок, как молодой кабан.

Глава 9