Unknown

— Видишь ли, он всегда выглядел таким угрюмым и агрессивным, что никто не осмеливался к нему подойти и спросить, что с ним случилось. Я была единственной, кто подошла к его столику и села напротив. Я взяла свой кусок хлеба и положила его рядом с его тарелкой супа. К моему удивлению, у него покатились слезы. Слезы не прекращались. Он так плакал, что супа стало вдвое больше. Он даже плакал пока ел. — Она улыбнулась шутке, но это было так грустно, что у меня заныло сердце.

Она продолжила:

— Он хорошо скрывал свои слезы, никто не заметил, но даже если бы и заметили, каждый из нас в том месте находился на дне жизни. Слезы были нашей единственной валютой... и у нас их было в избытке.

Она снова рассмеялась, и осколок боли еще дальше вошел в мое сердце.

— Он не проронил ни слова. Когда он съел последнюю ложку, встал и вышел, но в тот день я решила последовать за ним. Он просто шел по дороге, пытаясь найти место для ночлега. Была морозная ночь, и я уже почти готова была сдаться, следуя за ним, бесцельно глазея на витрины магазинов и сидя на скамейках в парке, когда увидела, что он, наконец, остановился у одного из мусорных контейнеров. Я увидела, как он забрался в него и прикрыл себя какой-то картонкой.

У меня от ужаса глаза расширились. Он спал в мусорном контейнере?

— Я больше не могла этого выносить. У меня почти ничего не было, но у меня была квартирка, своя собственная кровать и не одна, и он мог бы тоже жить со мной. Я постучала по мусорному контейнеру и сказала, что он может пойти со мной домой. Конечно, он отказался. Но я никогда не забуду его глаза. Они были полны недоверия. В них не было никакой надежды. Вся его вера в человечество пропала.

Она улыбается мне, а осколок боли проникает еще глубже, словно изнутри начинает кровоточить мое сердце. Я знаю, что каким-то образом, не напрямую, но несу ответственность за это. Поэтому прочищаю горло и сажусь прямее.

— И как вы его заставили пойти с вами?

— Я сказала ему, что один из завсегдатаев столовой некоторое время спал в мусорных контейнерах так же, как и он. Но однажды ранним утром, когда он крепко спал, грузовик поднял мусорный контейнер и раздавил его насмерть. — Она улыбается. — Конечно, я придумала. Я сказала, что у того бедолаге кишки вылезли изо рта, а мозг — из ушей.

Я едва улыбаюсь.

— Вести его к себе было нелегко. Несколько раз он пытался ускользнуть от меня, но я не отпускала его руку. Но с тех пор, он стал именно тем, кто тащит вот уже времени меня за собой. — Она засмеялась и поднялась на ноги. — Поешь еще, дорогая, — говорит она. — И как можно больше отдыхай.

Она смотрит на меня извиняющимся взглядом, я понимаю, что она говорит мне все это, чтобы как-то загладить его ужасно грубое поведение. Без сомнений, он не объяснил ей причин появления меня здесь, в его доме, и, возможно, она не чувствует себя в праве, спрашивать меня об этом.

Как только она подходит к двери моей комнаты, я поднимаю голову.

— Могу я задать вам еще один вопрос?

— Да, спрашивай.

— Почему вы ходили в столовую для бездомных?

Я никогда не видела, чтобы так быстро отразилась боль на чьем-то лице. Она грустно улыбается, отвечая со слезами на глазах.

— Я работала медсестрой в больнице Святой Марии в Ламбете. После многих лет усилий, я наконец забеременела. Мой мир обрел новые краски. Все было хорошо, до тех пор, пока … Моя мечта осуществилась, а потом я пошла на осмотр, и анализ на ВИЧ дал положительный результат. У меня был муж, у которого был отрицательный анализ.

Она горько улыбнулась.

— Это означало, что я случайно заразилась от пациента, но меня все бросили, даже мой отец. Я была единственным ребенком в семье, у меня не было братьев и сестер. Но я решила оставить ребенка, чтобы не случилось.

Ее глаза наполнились слезами.

— Слава Богу, мой ребенок родился с ВИЧ-отрицательным результатом, но как только эта новость дошла до моей свекрови, она пришла и забрала его у меня, а я осталась на улице. У меня были небольшие сбережения, я нашла себе жилье в захудалом квартале, но найти работу было намного труднее. Вот так я и оказалась в столовой для бездомных.

Я поднялась на ноги.

— У меня еще есть последний вопрос. Вы знаете, что произошло с его родителями?

— Да, — говорит она, — но ему потребовались годы, чтобы наконец-то довериться мне настолько, чтобы рассказать свою историю. Прости, дорогая, но это не моя история. Тебе лучше спросить его самого.

Я молча киваю и плюхаюсь на диван.

Глава пятнадцатая

Бренд

https://www.youtube.com/watch?v=0u5joA0strw

(Испытай меня!)

— о, возьми меня ненадолго. -