Unknown

Время от времени звучит сигнал тревоги. Цемах, их командир, включает сирену, и солдаты должны бегать вверх-вниз, перенося или волоча тяжелые предметы. В какой-то момент, например, подходит маленький корабль, и "раненого солдата" переносят на пчелу. Классно.

* * *

Время от времени объявляется перерыв на сигареты и воду.

- Мой друг,- рассказывает мне один из курящих,- проходит службу недалеко от палестинских городов. Он говорит мне, что он пьют кофе вместе палестинцами, что они едят вместе, и что у палестинцев красивые дома. Вы были в палестинских городах?

- Да.

- Это правда то, что мой друг рассказывает?

- Да, твой друг прав. По крайней мере, это то, что я видел.

- Мы никогда не читаем об этом в СМИ. Что вы собираетесь написать?

- Напишу то, что увижу.

- Можете мне переслать то, что вы напишите, когда оно будет опубликовано?

Эти безжалостные мерзавцы - маленькие дети, которые боятся европейских журналистов. Я улучаю момент взглянуть на этих детей: да, они просто дети. Но мир отказывается видеть их такими, какие они есть, детьми, предпочитая вместо этого воображать их воплощением зла.

Сегодня у нас есть дополнительный офицер. Он является самым высокопоставленным на борту, исполняя резервную службу. Его работа заключается в проверке, хорошо ли работает командир этой пчелы. Его сестра,- рассказывает он мне, одновременно командуя кораблем, эмигрировала из Израиля и живет в Мюнхене. Их семейные корни в Берлине, и она вернулась к своим корням.

Сегодня слишком большое волнение, чтобы осуществлять "мокрую" пробежку, сообщает нам командующий саерет, и мы продолжим "сухую".

После шести часов моего пребывания на пчеле, когда мы приближаемся к берегу, я смотрю на сушу передо мной. Вот Хайфа. Вот Кирьят-Бялик. Вон Акко. А там Ливан.

Несколько месяцев назад я обедал в отеле American Colony в Иерусалиме, и портье сказал мне: "Наша Палестина маленькая. Очень маленькая". Он говорил об "исторической Палестине", от реки (Иордана) до моря (Средиземного). И теперь, стоя на пчеле посреди вод, я гляжу на нее и могу поручиться, что это так. Палестина, вся она целиком, действительно маленькая, очень маленькая.

 

Выход Сорок Четвертый

Евреи - варвары.

Чтобы получить лучшее представление о размерах этой земли, я отправляюсь в Эйлат, самый южный город Израиля.

Добро пожаловать в Le Meridien Eilat, один из принадлежащих сети отелей Дэвида Фатталя. Дэвид Фатталь, начавший карьеру в отельном бизнесе в качестве портье, сегодня имеет тридцать один отель в Израиле, сорок пять в Германии и еще несколько в других местах.

Мне нравится Le Meridien. Это не самый красивый из отелей, в которых я бывал, но в нем есть что-то, заставляющее вас думать, что вы не в отеле, а у друга дома. В моем номере есть большой балкон с видом на Иорданию на другой стороне залива (Акабского/Эйлатского), и это явно добавляет очарование комнате. На иорданской стороне находится бросающийся в глаза объект: гигантский арабский флаг. Интересно, почему иорданцы чувствуют необходимость в таком огромном флаге? Видимо, по той же причине, по которой палестинцы размахивают своим гигантским флагом в Раваби, чтобы вставить евреям. Не знаю.

* * *

Чтобы почувствовать, где я нахожусь, я выхожу из комнаты и спускаюсь в кафе отеля. Я заказываю кофе латте, и официантка, молодая израильтянка, родители которой иммигрировали из России, когда она была еще ребенком, не торопясь, болтает со мной. Ей я кажусь классическим европейцем, и она сообщает, что хотела бы жить там, где я. "Я не сионистка,- гордо объясняет она,- и предпочла бы здесь не жить". Почему она считает нужным мне это рассказать, находится за пределами моего понимания.

Я оглядываю окружающих меня туристов. Помню, когда я был подростком, Эйлат был забит европейскими туристами, говорящими на иностранных языках. Теперь почти все туристы, которых я вижу, израильтяне. Здесь международным языком является иврит.

Я выхожу прогуляться по улицам Эйлата. Как и в отеле, все туристы тоже израильтяне.

Когда я был подростком, европейцы, виденные мной в Израиле, лежали на пляже голыми, всасывая солнце своей бледной кожей. В эти дни европейцы в Израиле, правда, не в Эйлате, полностью одеты и бегают в навязчивых поисках нехороших евреев.

Изменилась Европа? Изменились евреи?

Я встречаю евреев, местных жителей, и они разъясняют мне, что такое Эйлат: город зажатый между Иорданией, с одной стороны, и Египтом - с другой. От каждой из границ всего несколько минут езды, пять минут езды до Египта в этом направлении и пять минут - до Иордании в противополжную сторону. В ясный день, говорят мне, я могу увидеть даже Саудовскую Аравию.