Unknown

С удовольствием открываю дверь в свою комнату, пройдя темной тропинкой через заросший садик. Стараясь не шуметь, умылся и переоделся. В общем, все. Вещи собраны еще вчера в небольшую дорожную сумку, безжалостно реквизированную все у того же бедняги Шорта. Чем хороши дорожные изделия этого времени — обилием отлично продуманных отделений, карманов и кармашков. В них без труда уместилось все мое невеликое имущество. Ставлю сумку возле стола. Все, я готов. Расписание поездов в Олбани раздобыл в уличном киоске, поедем в 8.35, вторым поездом, должно быть меньше народа. Вкладываю его в путеводитель по Ликургу и окрестностям, основательно изучил его за эти дни, все улеглось в памяти и привязалось к сторонам света, так что не заблужусь и дорога на вокзал мне ясна. Ну и со мной Роберта, она местная. Стемнело окончательно, пора выходить. Надо успеть зайти в кондитерскую, Берта оказалась той еще сладкоежкой и подсела на заварные пирожные, их тут отлично готовят. И на здоровье, душа радуется, видя, как она их лопает, смешно запивая чаем, совсем по-детски. Берта… Что ты сейчас делаешь, интересно, думаю, меряя улицу быстрыми шагами, вот уже и угол. Наш угол, никак не привыкну, что мы практически теперь соседи. К Роберте направо, но сначала прямо, видны огни кондитерской, успел. Камешек в стекло, окно тут же распахивается.

— Клайд!

— Бери коробку!

— Беру!

— Шш, тихо ты!

И попадаю в уже родную комнату, в теплый уютный полумрак. В наш потаенный тихий мирок, созданный под носом у всех за пару дней. И каких дней… Они стоят целой жизни.

— Клайд!

И меня заключают в ласковые объятия. Мысли долой, меня целуют самые сладкие и прекрасные губы на всем свете. И время покорно останавливается. Так не хочется отпускать эти мгновения, пусть бы они длились и длились…

— Берта…

— Что, милый?

А я ничего не говорю, потому что смотрю на неё и… Вроде бы все обычно, все то же домашнее простенькое платье. Та же лента в волосах. Лицо… Оно другое. Светится чем-то неземным, глаза — бездонные озера. Губы изогнуты улыбкой счастья и такой радости… Чем я заслужил это?

— Берта, я…

Хотел все сделать не так. Как-то торжественно, значительно… Не знаю. А потом понял, что не ждет она ничего особенного сейчас. Просто ждет меня. А потому…

— Любимая, я…

Глаза ее полыхнули, вдруг понял, что произнес это в первый раз.

— Клайд…

Она прижалась ко мне и ее лицо запрокинулось мне навстречу, губы раскрылись…

— Я люблю тебя, Роберта.

Осторожно высвобождаю руку и подвожу ее к столу, на который успел незаметно положить небольшую коробочку, достав из кармана пальто. Берта все поняла, лицо ее стало очень серьёзным.

— Открой.

Под тусклым светом горящей вполнакала лампы на черном бархате мягко заискрились два тонких обручальных кольца.

— Мы уже поклялись друг другу у костра, на берегу Могаука, ночью. Помнишь?

Роберта медленно кивнула, подошла ко мне и вложила ладони в мои руки, словно совершая какой-то древний обряд.

— Я тогда сказал, что беру тебя в жены, и ты согласилась с этим.

— Да, Клайд, я все помню.

— Ты выйдешь за меня замуж, Берта?

— Да.

— Завтра.

— Завтра.

— Клянешься?

— Клянусь.

И торжественное напряжение, которое мы оба невольно нагнали импровизированным ритуалом, внезапно разрядилось этими простыми словами. Мы поклялись друг другу, что будем вместе, всегда, что может быть проще и понятнее?

Мы нежно и тепло поцеловались, долго, очень долго не размыкая объятий. И на столе весело подмигивали наши кольца, как будто им уже не терпелось запрыгнуть нам на пальцы.

— Пьем чай!

— С пирожными! — раскрываю коробку, — мдаа…

— Что случилось?

Берта заглядывает мне через плечо.

— Помяла, тютя!

И провожу пальцем в креме ей по носу.

— Ай, Клайд! Перестань сейчас же!

Роберта со смехом отдернула голову и палец случайно коснулся ее губ, оставив на них немного крема, она машинально слизнула его… А я, не удержавшись, взял ее смеющееся лицо в ладони и проделал то же самое с кремом на носу. Роберта замерла в моих руках и по ее телу прокатилась дрожь. Она растерянно посмотрела и тихо прошептала…

— Будем чай пить? Клайд…

С трудом беру себя в руки. По Роберте видно, что и ей этот вопрос дался нелегко.

— Давай, Берт, наливай чай, а я пирожные вытащу.

— Осторожно вытаскивай и не урони крем по дороге, милый, — ехидно произнесла и отправилась заваривать чай. А я чуть не подавился от того, как прозвучала эта безобидная фраза в свете произошедшего пару минут назад, ну, девчонка…

— Клайд, что с тобой? Ты чем-то подавился? Весь красный стал… Все в порядке?

А я стою дурак дураком с коробкой злосчастных пирожных и не могу остановиться, непритворно заботливое лицо Роберты только добавляет в ситуацию смеха.

— На, воды выпей, — протягивает мне стакан воды, — дай я возьму, пока весь крем не выдавил на меня.