Unknown

В связи с этим никто не должен задавать вопрос, почему существует литература неведомого, космического страха. Она была всегда, и всегда будет существовать. И нет ей лучшего доказательства, чем стремление, которое время от времени побуждает разных писателей попробовать свои силы в подобных историях, словно им жизненно необходимо излить на бумагу призрачные образы, которые будто преследуют их. Таким образом, Диккенс написал несколько жутких рассказов; Браунинг - скверную поэму «Чайльд Роланд»; Генри Джеймс - «Поворот винта»; доктор Холмс - роман «Элси Веннер»; Френсис Марион Кроуфорд - «Верхнюю полку» и прочие произведения; общественная деятельница, миссис Шарлотта Перкис Гилман - «Желтые обои»; а юморист У. У. Джейкобс издал нечто чувственное и прекрасное под названием «Обезьянья лапа».

Этот тип литературы о страхе не должен смешиваться с внешне похожим, но психологически диаметрально противоположным жанром; с литературой об обычном физическом ужасе и страхе. Подобное, разумеется, имеет место быть как некая гротескная, юмористическая история о призраках, где формализм или хитрый приём писателя затирают истинный смысл космического страха в его чистом виде. Настоящий рассказ в стиле «хоррор» должен иметь нечто большее, чем череду жестоких убийств, гору обглоданных дочиста костей, парящие в воздухе предметы и звенящие железные цепи по канону. Должна присутствовать атмосфера безотчётного и необъяснимого страха перед скрывающейся неизвестной силой. Должна быть идея, с намёком на самые тёмные мысли и ассоциации об искажении или полном отсутствии стандартных законов природы, которые были бы гарантией защиты от хаоса и его шныряющих по незримому пространству демонов.

Разумеется, неразумно полагать, что ужасы полностью должны соответствовать данной или какой-либо ещё теоретической модели. Творческие люди переменчивы, а у лучших работ бывают изъяны. Лучшие работы по сверхъестественному часто написаны о подсознательном, проявляясь в ярких вспышках, разбросанных по сюжету, общий эффект которых может быть довольно впечатляющим. Атмосфера - основной элемент, а вот конечный критерий подлинности отнюдь не сюжет, а ощущения. В общем-то, можно сказать, что ужасы, цель которых научить или произвести некий социальный эффект, где в конечном счёте всё сводится к естественным причинам, не являются подлинными рассказами о космическом страхе. Но все же, порой такие произведения имеют ярко выраженные черты истинного сверхъестественного ужаса, удовлетворяя данному условию, если присутствует эмоциональная составляющая. Посему судить рассказ нужно не по механике сюжета или задумке автора, а на эмоциональном уровне, где чувства достигают своего абсолюта. Если подобный результат достигнут, то это и есть ужасы, каким бы прозаическим или затянутым не был рассказ. На самом деле всё довольно просто - история должна будоражить и возбуждать чувство безотчётного страха в читателе, создавать мост между ним и неизвестными сферами и силами, в них обитающими, будь-то хлопанье крыльев или душераздирающий скрежет на дальней границе известного мира. И, само собой, складный, хорошо продуманный сюжет сделает историю ещё более состоятельной, превращая её в настоящее произведение искусства.

Истоки жанра ужасов

Думаю, вполне логично, что стиль, столь тесно переплетённый с инстинктами, приходится ровесником человеческой мысли и языку.