Unknown

Мы сидели в "Ваффл Хаус", и мне здесь нравилось намного меньше, чем в "Дэнниз", нашем небольшом убежище дешёвой еды и дешёвого уюта годами ранее, в старшей школе. "Дэнниз" так и не не открылся заново после того, как выгорел дотла. Случай, который мы не называем иначе, как "Тот Самый Инцидент".

Потеря того места оказалась для меня намного значительней, чем я предполагал (не сравнить с пулей навылет в моём сердце, когда все магазины в округе внезапно перестали продавать Маунтин Дью "Код Красный").

Мы немного переживали насчёт и "Ваффл Хауса" — его могло затопить к чертям, как большинство зданий, но он не только оказался открыт, но и официантка заверила нас, что эта сеть настолько известна своей стабильной работой во время природных ЧП, что FEMA завела свой "график Ваффл Хаус" — тяжесть явления оценивается по количеству закрытых на местности ресторанов.

Эми, держа в ладонях кружку с чаем, заявила, что больше никогда в жизни к вафлям не притронется.

Я спросил:

— Может, тогда в Тако Билл? Они, кажется, всё ещё открыты.

— Там постоянно накурено. И единственное, что мне у них нравится — это мороженое. Чоко Тако.

Джон подметил:

— Кажется, с таким названием есть порнуха.

Эми сказала:

— Вообще, не соглашусь. Не насчёт порнухи, а насчёт того, что их действия алогичны. Мы можем, и нам нужно выяснить, как они действуют, и что, и почему. Всё на свете подчиняется правилам, ограничениям, у всего на свете есть уязвимая пята. Нужно просто разобраться в их устройстве.

Я заметил, что вся наша троица апеллировала к существу, называвшему себя Нимфом, не иначе как "оно", "ему", "это".

— Просто, чтоб перестать путаться в местоимениях, давайте возьмём Нимфа по умолчанию, как человека, и да, мы все прекрасно знаем, что он ни разу не создание божье, а скорее насекомая тварь, но тем не менее. И ещё этот "Хозяин". Давайте определять их, как людей, просто для упрощения терминологии.

Джон сказал:

— Ну, вообще-то это не проблема первой насущности. Более важно то, что у Теда есть очень серьёзный повод усомниться, не ты ли его кровиночку украл. Все пальцы в тебя тычут.

Я попросил Джона прихлопнуться, нервно оглядываясь:

— Чувак, мы вообще-то в людном месте сидим.

— Мы, блядь, в Ваффл Хаусе. Половина клиентуры здесь — насильники и убийцы как минимум. Суть в другом: почему он не обернулся её мамой, или папой, если может превратиться в кого угодно? Превращение в тебя погоды не делает, ты для Мэгги никто и звать никак. На себя посмотри, с тобой ни один ребёнок добровольно не пойдёт при твоём-то прикиде.

— Может, он это сделал, просто чтоб мне подгадить? Подставить меня в первую очередь? Для говнючества причина не нужна.

Я глянул на Эми.

— Как с китами.

Однажды мы с Эми смотрели документалку по ВВС о жизни в море, называлась, кажется, "Голубая Планета". Просто потому что иногда у вас заканчивается список кинца на вечер. Там была сцена, где съёмочная группа шла по следу синего кита и его детёныша в Тихом Океане. Эти киты всегда держат при себе своих китят около года от их рождения, и, сразу после родов, должны уплывать на север, за тысячи миль, чтобы найти пропитание. Эта парочка медленно плыла через Калифорнийское побережье до Аляски, мать и малыш бок о бок, всю дорогу. Прям как в "Немо" от Пиксар.

Но внезапно их окружила стая касаток — скрытные хищники, убийцы, полностью спланировавшие свой план-перехват ещё до появления китов в кадре. Они вклинились между матерью-китом и китёнком, разделяя их, и несколько касаток навалилось на детёныша, стараясь его утопить (киты не имеют жабр, они млекопитающие и должны держаться ближе к воздуху, а не по фану из воды выпрыгивают каждые полчаса).

Мать отчаянно пыталась вернуть китёнка поближе к себе, вытолкнуть его на воздух, чтобы он не захлебнулся, но касатки не подпускали её ближе, притапливая и выпуская малыша-кита в самый последний момент хлебнуть кислорода. Это всё на глазах у его мамы. Пытка продлилась примерно шесть часов. Наконец, когда им надоело, они начали откусывать от китёнка куски наживую, до тех пор, пока вода вокруг них не вскипела и не окрасилась красным.

Концовка была не совсем ожиданной: после того, как маленький кит утоп, касатки просто... уплыли прочь. Укусили пару раз, оторвали плавник для проформы, и так и оставили изломанное тельце плыть вниз по течению. Они не были голодны.

Просто убили ребёнка на глазах у родителя. Развлечение, только и всего.

Последний кадр был взят на маму-кита, бесцельно и бессмысленно дрифтующую посреди океанской толщи, абсолютно потерянную и одинокую. Касатки, конечно, поплыли дальше, не задерживаясь, чтобы жить сочно и плавать в кайф, безо всяких там сомнений в правильности своих поступков. Не бывает юридических инстанций для водоплавающих. Мстить они тоже не умеют.

Никто не будет поддерживать большого одинокого кита.

Мать была полностью опустошена, лишена смысла действовать, медленно, неосознанно плывя в бесконечно холодном, жестоком своде правил океанской жизни.

У Эми ещё два месяца были кошмары на китовой почве.

Она поперхнулась чаем: