Unknown

— Просто забросил тело на заднее сиденье и привёз к себе до того, как понял, что это не тело Теда, или после?

— А что мне делать-то было? Под дождём его оставить?

— Если ты хоть на секунду поверил в то, что действительно пристрелил парня, и вот он мёртвый, валяется под дождём в грязи, а лицо у него в щепки, у тебя должна возникнуть хотя бы мысль о вызове... Ладно, забей. Проехали, честно.

— В этом деле нам нужны способности Эми. Она всё ещё на работе?

— Я без понятия, где она.

— Чего? Она пропала? Так почему мы хуи до сих пор пинаем?

— Она не пропала. Она с кем-то. Они встретились, даже успели мило позавтракать. Не знаю, куда пошли дальше. Не дозвонился, сеть тогда отрубилась.

— С кем она?

— Сказал же, что не знаю. Подумал, что с тобой ушла.

— И тебя вообще не волнует?

— Её не похитили. Как и говорил — они перекусили, а киднэпперы обычно со своими жертвами не перекусывают.

— Значит, ушла она с кем-то, кого хорошо знает. ИЛИ. Или с кем-то, кого она ПРИНЯЛА за того, кого хорошо знает.

— ЕБ ТВОЮ МАТЬ.

Я вытащил телефон и попробовал дозвониться до Эми. Гудки шли, трубку она не поднимала.

— Так, Джон, мне потребуется твоя помощь, если это было просто отвлекательным манёвром, чтоб её похи-

Что-то ухватило моё запястье.

Джон. Мёртвый, тот, что с дивана.

Его рот открылся так, что казалось, верхняя часть головы сейчас отвалится, и затем, в одну же секунду, с подбородка до лба пробежала трещина, череп распахнулся лепестками, подобно цветку. Внутри копошились и извивались сотни мелких хищных щупалец.

Оно испустило такой зверский вой, что затрясся пол.

Я попытался отцепить его пальцы, мёртвой хваткой вонзившиеся в моё предплечье. Некоторые из фаланг просто отвалились, отрастили маленькие крылышки и разлетелись кто куда.

В этом всём меня смутили исключительно крылышки.

Тело Мёртвого Джона начало менять форму, будто было куском глины в руках невидимого скульптора, решившего покончить со своим творением, чтобы вылепить что-то новое. На секунду мне показалось, что я разглядел его нутро — пульсирующие, слепленные воедино клубки тварей, каждая — с ладонь размером.

Затем видение исчезло вместе с образом Мёртвого Джона. Новое лицо и новое тело.

Настоящий Джон завопил:

— Это ж Нимф!

Для Теда Нимф был кем-то вроде устаревшей, но классической модели педофила-извращенца в плаще. Джон мне его описывал как некоего типа, смахивающего на скользкого маклера с биржи. Для меня он выглядел как... я.

Ну, не в точности я. Усовершенствованная модель, подстриженная и набриолиненная. Я, только не застрявший на обочине жизни. Аккуратная рубашка, брюки по последней моде вместо заляпанной чем попало футболки и неряшливых бридж. Даже небольшой шрам на моём(его) лице был на месте.

Он — я — раззявил пасть:

— Здарова, ушлёпки!

Джон злобно вперился в него взглядом:

— Где, мать твою, Мэгги и Эми?

Нимф хлюпнул содержимым мандибул:

— Хозяин должен кормиться.

— Да поебать мне, как ты там свой член назвал, я с этим покончу прям сейчас.

— Несомненно. — Просипел Нимф. — Просто содрать плоть с нежных косточек, пережевать, переварить... шестьдесят шесть дней, но и только, но и только. Их души... мечущиеся, источающие сок непонимания, истекающие болью, навечно заточённые в сводах чрева Хозяина... вкусные. Насыщают его всегда. Вечно. Но.

Я пойду на сделку. Отпущу одну душонку. На ваш выбор. Мать и отец Мэгги уже в игре, знают условия. Четверо в раунде голосуют. Та, что наберёт три голоса — освобождена, вторая — погрузится в пучину агонии. Равное количество голосов — пожраны обе. Кто-то должен пожертвовать собой, чтоб спасти другого. Время пошло, господа знатоки.

Я крикнул:

— Подожди, что, если мы откажемся играть? Мы все откажем-

— Хозяин пресытится вдвойне. Голосуешь за Эми? Твой приговор маленькой девочке вечно быть раздираемой на части. Снова и снова. Думаешь, Эми одобрит?

— Я вместо них. Отпусти обоих, возьми мою душу.

Он мерзко вертанул головой, ухмыльнулся;

— Мы знаем, ты сам знаешь. Твоё протухшее нутро никому не сдалось.

Джон проголосовал:

— Я за то, чтоб их обоих выпустили.

Я поддержал:

— Удваиваю!

— Не было такого варианта.

Нимф глянул на свою пясть, сверяя время. Часов, естественно, на нём не было.

— Сорок пять секунд. Учитывайте то, что и родители Мэгги участвуют тоже. Возможно, они знают, что вы, засранцы эгоистичные, проголосуете за свою бабу, и возможно, их утешит то, что хотя бы она будет спасена.

Джон снова выдал идею:

— Голосую за то, чтоб сожрали тебя!

Я добавил:

— Голосую, чтоб сожрали сами себя!

— ЭТО, БЛЯДЬ, НЕ БЫЛО ПРОПИСАНО В УСЛОВИЯХ. Тридцать секунд.

— Так. Так, ладно. Осади. Отпусти Эми.

Джон дёрнул меня:

— Но он прав. Даже если родители девочки тоже отдадут свои голоса за её жизнь, маловато шансов, что Эми нас за такую жертву жарко отблагодарит.

— Она вообще никого не сможет благодарить, если её переварят. И, удивишься, но у человека может включиться рефлексия и осмысление происходящего. У неё будет время на подумать, уверяю тебя. Она с этим справится.

— Нет. Я так не играю.

— Десять! Девять! Восемь!

— Джон. Ты должен. Подожди, а Диоген имеет право голоса?

Джон начал толкать речь "Я выбираю-"