Unknown

Можете ли вы, посмотрев на них, сказать, что выступаете против контрацепции?»

Он рассмеялся и сказал: «Это несправедливый аргумент, и вы это знаете», — но тема и характер дискуссии были бы немыслимы без этих прочных отношений.

Классическим примером неудачной коммуникации из-за того, что организатор вышел за пределы опыта людей, является попытка активистов студенческих городков указать бедным на несостоятельность их господствующих ценностей.

«Поверьте мне на слово: если у вас будет хорошая работа, двухуровневый дом в пригороде, цветной телевизор, две машины и деньги в банке, это не принесёт вам счастья».

Ответ без исключения всегда такой: «Да. Позвольте мне судить об этом, — я дам вам знать после того, как получу это».

Общение на общей основе без учёта специфики опыта становится риторикой, и оно несёт в себе очень ограниченный смысл.

Это разница между получением информации о смерти четверти миллиона человек, которая становится статистикой, или о смерти одного или двух близких друзей, любимых или членов семьи.

В последнем случае это становится полным эмоциональным ударом окончательности трагедии.

Пытаясь объяснить, что такое личные отношения, я говорил разным аудиториям: «Если бы председатель этого собрания сразу же открыл его словами: „Я потрясён и сожалею, что вынужден сообщить вам, что мы только что получили извещение о том, что мистер Алински погиб в авиакатастрофе, и поэтому лекция отменяется“, — то единственной вашей реакцией было бы: „Ну и ну, очень жаль. Интересно, каким он был, но ладно, посмотрим, что мы будем делать этим вечером.

Теперь у нас свободный вечер.

Мы могли бы пойти в кино».

И это всё, что можно было ожидать от всех, не учитывая тех, кто знал меня в прошлом, независимо от того, какими были отношения.

А теперь предположим, что уже после окончания этой лекции все вы не согласны со всем, что я сказал; вам не нравится моё лицо, мой голос, мои манеры, моя одежда, я просто не нравлюсь вам, и точка.

Предположим, что на следующей неделе я снова буду читать вам лекцию, и в это время вам сообщат о моей внезапной смерти.

Ваша реакция будет совершенно иной, независимо от того, что вам не нравится.

Вы будете шокированы. Вы скажете: „Да ведь ещё вчера он был жив, дышал, разговаривал и смеялся. Просто кажется невозможным поверить, что он вот так внезапно исчез“.

Это реакция человека на личные отношения».

Однако здесь особенно важен тот факт, что вы имели дело с одним конкретным человеком, а не с общей массой.

Это то, что подразумевалось в известном заявлении организационного гения Сэмюэля Адамса, когда он якобы планировал Бостонскую резню; он говорил, что должно быть не меньше трёх или четырёх убитых, чтобы у нас были мученики для Революции, но их не должно быть больше десяти, потому что после того, как вы превысите это число, у нас уже не будет мучеников, а будет просто проблема с канализацией.

В этом проблема при попытке общения по вопросу о водородной бомбе. Она слишком велика.

Это связано со слишком большим количеством жертв. Это выходит за рамки опыта людей, и они просто реагируют: «Да, это ужасно», — но на самом деле это их не захватывает. То же самое происходит и со статистикой.

Как только речь заходит о 25 миллионах долларов и выше, не говоря уже о миллиарде, слушатель полностью отключается, ему уже не интересно, потому что цифры превышают его опыт и почти лишены смысла.

Миллионы американцев не знают, сколько миллионов долларов составляют миллиард.

Этот элемент конеретного, который должен быть достаточно мал, чтобы его можно было ухватить руками опыта, очень точно вписывается в общую картину проблем.

Вопросы должны быть доступны для восприятия. Очень важно, чтобы их можно было донести до людей. Важно, чтобы они были достаточно простыми, чтобы их можно было воспринять как призыв к объединению или боевой клич.

Это не могут быть общие понятия, такие как грех или безнравственность, хорошая жизнь или мораль.

Это обязана быть безнравственность хозяина трущобного дома, в котором страдают эти люди.

Теперь должно быть очевидно, что общение происходит конкретно, посредством опыта конкретного человека.

Общие теории приобретают смысл только тогда, когда человек впитывает и понимает конкретные составляющие, а затем соотносит их с общей концепцией.

Если этого не сделать, то конкретика превратится не более, чем в набор интересных анекдотов.

Таков мир, каким он предстаёт в общении.

Первые шаги

На первых шагах начинающий организатор должен обозначить себя или, другими словами, получить негласное разрешение на осуществление деятельности.

У него должна быть причина прийти — приемлемая для людей.

Любой незнакомец вызывает подозрение. «Что это за фрукт?»; «Зачем задаёт все эти вопросы?»; «Он действительно из полиции или из ФБР?»; «Что у него за интерес?»; «Что ему на самом деле нужно?»; «Чего хочет от этого дела?»; «На кого он работает?»

Ответы на эти вопросы должны быть приемлемыми с точки зрения опыта сообщества.

Если организатор начинает с признания в любви к людям, он тут же отворачивает всех от себя.