Unknown

Кто о чем, а паршивому баня, подумала Тиса. Ну его в казну этого богатея. Она чуть со скуки не умерла, пока слушала разговор о каком-то месторождении.

Войнова покинула колонну первой. И первое, что ей бросилось в глаза - это сцена у окна. Сергея Лыкова удерживали за руки двое - Иван Гаринский и усатый соратник, который представлялся недавно ей Павлом. Лыков был зол. Тиса не слышала разговора, но догадывалась, о чем шла речь. Бедолага благочинник.

- Успокоился? - спрашивал тихо друга Иван. - Идиот! За саблю хвататься! Ты погубить себя хочешь? Крале твоей, изменнице, ничего не станет, а тебя могут сослать на дальнюю сторонку камешки дробить, или вообще сгниешь в темнице. Слышишь, что говорю, дурень?!

Лыков кивнул. Ярость постепенно сходила с его лица, уступая место безразличию. Тиса же поняла - вот для чего влюбленному нужна была эта ложа. Лизку караулить.

Вскоре троица благочинников отлепилась от окна и вернулась на диваны ложи. Поклонники таланта Гаринского тут же принялись просить спеть благочинника, и он снова взял в руки гитару.

- Только ради блистательной Тисы Лазаровны, что сегодня покорила наши сердца меткостью!

Зазвучала знакомая шальная песенка “Подари свое колечко, поцелуйчик подари”. Народ повеселел, но не надолго.

На второй песне Лыков вдруг положил руку на гитару друга.

- Вань, спой о потерянных, - попросил сослуживца Лыков. Взгляд парня совсем стал больным. Тиса в который раз покачала головой. “Нашел о ком кручиниться! Об Отрубиной. Да, тебе радоваться надо, - подумала она. - С ее алчным нравом такую себе головную боль наживешь. Пусть мухомор с ней мучается”.

Гарниский уступил другу и тронул струны. Они отозвались жалобным перекатом. И запел проникновенно и грустно.

Мы судьбою по миру рассыпаны,

Словно бусины с ниточки порванной.

Мы разлукой немою испытаны,

И объятия наши разорваны.

И душа от души - отрезаны.

На пути заблуждений отброшены.

Чтоб босыми ступнями истерзанными

Нам брести по репьям некошеным.

Хоть в упор гляди да не свидимся,

Все глаза застит мгла коварная.

Через злые дни тянем руки мы,

Душ усталость гнет окаянная.

Нам судьбою бродить суждено, поди,

И дорог версты тех не мерены.

Не спасет искун, потому что мы:

Навсегда увы, души потерянные.

Именно в этот момент железно хорошее настроение Тисы дало первую трещину. Девушке вдруг показалось, будто она сама потерялась в этом мире, будто чья-то рука отпустила ее руку, бросив в глотку бушующей пучины, и теперь для нее нет спасения, она обречена на одиночество. Тьфу, и найдет же всякое в дурную голову!

Похоже не только на нее песня произвела впечатление. Кто-то вздыхал, а кто-то в глубоких думах молчал. И только самый молодой благочинник Алешка не поддался чарам песни:

- Я никогда не влюблюсь, други мои! - заявил хмельной молодец. Щеки его пылали, слова не хотели стройно выговариваться. - Чего в той любви хорошего, а? Одни муки да страданья в ней. Ей Богу, только почувствую неладное вот тут, - он стиснул в кулаке борт мундира в районе груди, - немедля рвану к вэйнам, за отворотом!

- Дурак, Алешка. Отворот, как и приворот, запрещен. Ты преступишь закон, - предупредил Павел.

- Я готов рисковать! - залихватски ответил юноша, положив ладонь на рукоять сабли. - Слыхал, эта вэйна, что аптеку держит сильна в приворотах. К ней и подамся!

- Что вы такое говорите?! - ахнула девушка в розовом платье, одна из слушательниц песен Гаринского. Она прикрыла рот голубым веером.

- Это Демидова Агата которая? Я не знала, что она занимается приворотами! - подхватила разговор другая слушательница, жена одного из служащих.

Тиса же перестала есть виноград, любезно поданный ей одним из галантных кавалеров. Агата и привороты? Очень любопытно!

- А она и не занимается, - возмутилась громко Люсенька, вступившись за вэйну. - Матушка говорила, что это бабка Агаты Федоровны когда-то накладывала привороты, но потом вэйностража ей это запретила, и она уехала. А сама Агата Федоровна не колдует такие вещи. Никогда!

Клара скривила губы в ироничной усмешке:

- Никогда не зарекайся, тем более за другого.

- В ссылку-то бабулю услали, небось, - покачал головой с видом всепонимающего философа капрал Гаринский.

- Увы, к сожалению отворот, как и приворот - это не выход, - произнес Сергей Лыков с горечью в голосе. - У них срок короткий. А чтобы на жизнь хватило действия - последние портки отдашь и все равно не хватит, чтобы оплатить.

- Это верно, - поддержала его компания.

Тема перескочила на дороговизну вэйновских услуг и изделий вэйноцеха. И о том, как было бы уместно, если бы цена на них оказалась малой.

- А вы как думаете, великолепнейшая Тиса Лазровна? - спросил Алеша, глядя на видящую почти влюбленным взглядом.

- Боюсь, мое мнение окажется с вашим в разрез, - непринужденно ответила Войнова. - Я не уважаю вэйноцех.

- Отчего же? - полюбопытствовали мужчины хором.

“Сами напросились”, - подумала Тиса и с радостью обвинила вэйноцех во всех грехах.