University. Повести

– На тебя возложена особая миссия, – сказала ему Пифия. – Ты должен будешь произнести пророчество о судьбе университета, в котором работаешь. А пока поспи, а то с таким количеством друзей в беличьей среде, ты будешь желанным гостем в наркологической клинике.

Горбуньков в это время выпивал с белками на брудершафт и интересовался у них уважают ли они его.

– И вот еще что, – добавила Пифия. – Ты теперь будешь говорить стихами, пока пророчество не исполнится.

– Из-за пророчества такого

Теперь я не скажу и слова! – недовольно ответил Горбуньков.

– Не сумеешь, – усмехнулась Пифия.

– Поэт сумеет что угодно:

Ведь мудрый он и благородный! – возразил доцент.

А Пифия засмеялась, хлопнула в ладоши… В глазах у поэта потемнело, он отключился. Через несколько часов он проснулся в одном из пустых университетских коридоров. К счастью, никто не видел, что он здесь спал, а видеонаблюдения в этом крыле не было. Горбуньков пошел в сторону ректората (инстинкт самосохранения у него отсутствовал напрочь) и наткнулся на Барта. Какая-то сила повлекла его к профессору, чтобы о чем-то рассказать, а о чем – поэт и сам не знал…

«…У него мысел не такой как у нас свами»

Оксана Александровна имела неосторожность устроить на должность редактора университетского сайта свою внучатую племянницу Зиночку. В Зине все было хорошо: и возраст – 22 года, как раз то самый случай, когда круглой двоечницей быть лучше, чем круглой отличницей; миловидное личико, безупречная фигура, мелодичный голос… Был маленький недостаток: полная безграмотность на фоне оригинального мышления. Бубнова сначала подумала, что на такую мелочь можно «забить», но вот сегодня, спустя всего две недели после начала работы Зиночки в качестве редактора, в кабинет ректора пришли проректор по научной работе Эдуард Леонидович Цирков и проректор по учебной работе Виктория Васильевна Цыганова с объемным списком допущенных ляпов. Читая распечатки скриншотов, и.о. ректора все более грустнела.

Например, материал, посвященный Геннадию Ивановичу Грофу, назывался «У него мысел не такой как у нас свами». В статье описывались достижения доцента, который по словам автора статьи давно заслужил стать «проффесаром» и даже «окадемиком». Рассказывалось, как он мужественно перенес аварию, а злопыхатели стали его называть «искусным интялектам» и «органом»…

– А зачем он ей про свои прозвища говорил? – поинтересовалась Бубнова.

– А он и не говорил. Это типа журналистское расследование, – еле сдерживаясь от улыбки при возможности уколоть начальницу, сказала проректор по учебной работе.

–Неужели Геннадий Иванович согласовал этот текст? – удивленно подняла глаза и.о. ректора.

– Он же его не читал. Ему было достаточно, что это ваша племянница, – ехидно ответил проректор по науке.

– А как восприняли это его коллеги по кафедре?

– Им-то понравилось, понятно. Но если про них напишут, то им не понравится…

Следующий материал не понравился и самой Бубновой. Поздравление в стихах новоназначенному министру науки и высшего образования на сайте университета уж никак не могло привлечь ее внимания. Стихи и стихи. Взяли из интернета что-то нейтральное и забыли. Но Зиночка решила проявить оригинальность и привлекла Горбунькова. Читая его оду, и.о. ректора держала пальцы крестиком в тщетной надежде, что этих стихов не видели в министерстве. Там были, например, такие строки:

«Купили пива мне канистру,

Чтобы прославил я министра.

Я продаваться не привык!

И мой бичующий язык

Нельзя залить и бочкой пива!

Но впрочем: вот какое диво –

Пока здесь нечего ругать:

Ведь не успели мы узнать,

Каков министр наш будет в деле,

Так подождем же в самом деле,

Пока же – раз есть назначенье,

Пусть ректор купит угощенье!»

«Впрочем, могло быть и хуже», – успокоила себя Бубнова. Следующий материал был посвящен преподавательнице, студенты которой многократно занимали призовые места на различных олимпиадах. По мнению автора статьи, такие феноменальные успехи доцента были связаны с тем, что она в детстве спала с Олимпийским Мишкой.

–А с чем еще? У вас есть другие варианты? –недовольно поинтересовалась и.о. ректора.

– Ну, возможно, это как-то связано с тем, что она окончила школу с золотой медалью, университет с красным дипломом, блестяще зарекомендовала себя в аспирантуре, защита кандидатской у нее прошла «на ура», она талантливый педагог… – с невозмутимым лицом начал перечислять Цирков.

– А, бросьте! – раздраженно махнула рукой Бубнова. – Таких куча и что толку? А вот тех, кто пять лет спал с Олимпийским Мишкой в обнимку – единицы!

– Если между нами, то я тоже четыре года с ним в обнимку спала… – смущенно сказала вдруг Цыганова.

– Тебе сколько лет было во время Олимпиады? – удивилась и.о. ректора.

– Двадцать пять, и что? – вызывающе подняла голову проректор по учебной работе.

«Лучшего, чем та цитата министра, которую так любил мой предшественник и правда сложно что-то придумать при общении с этим охлосом», – подумала Оксана Александровна, а вслух торжествующе сказала: