Уильям Фолкнер, лауреат Нобелевской премии в области литературы, как-то сказал: «Я родился, чтобы стать бродягой. Я был счастливее * его, когда ничего не имел. Тогда у меня было универсальное облаче-яяе — нечто вроде утепленной шинели с погончиками и манжетами, а ■пивное — с большими карманами. В них вмещалась пара носков, томик Шггтщира, напечатанный мелким шрифтом, и бутылка виски. Вот тогда
Лично я уже немного устал встречать имя Альберта Швейцера8 каждый раз, когда кто-либо хочет воспеть образ божества на земле. Кстати ( ■оворя, и сам Швейцер устал от этого. Празднование в 1955 году его вось-^■рсятилетия привлекло внимание поклонников Швейцера по всему ру. Были, собраны немалые средства (двадцать тысяч долларов в столько,,Соединенных
мечательного человека, сиял ярче, чем в прекрасно освещенных городах Европы. А вот вам комментарий самого Швейцера, касающийся этого дня рождения: «Как я сожалею по поводу всей этой суеты. И как я устал от нее!»
Перед нами — человек со своей собственной великой идеей успеха, однако мир просто не позволил ему реализовать этот успех в полном объеме.
В бурной Европе середины девятнадцатого столетия презирающая всякие условности и неизлечимо романтичная Жорж Санд9 оставила в одном из своих писем весьма примечательное определение успеха:
«Человек бывает счастлив в результате собственных усилий, когда ему известны необходимые компоненты счастья: простые вкусы, некоторая степень мужества, самоотречение ради сути, любовь к работе и, прежде всего, чистая совесть. Счастье — вовсе не какая-то туманная мечта, в этом я теперь полностью уверена. Надлежащим использованием опыта и размышлений можно вытянуть из себя многое, а решительными намерениями и терпением можно даже восстановить свое здоровье... и посему нам надо проживать жизнь такою, как она есть, и не быть неблагодарными».
Наиболее вдумчивые из нас, в конечном итоге, приходят к выводу, что личный успех, если он вообще существует, должен существовать внутри нас. Он не может быть скомпонован из разного рода внешних признаков; он состоит из неосязаемых личных ценностей, которые возникли на почве зрелой философии. Один из фактов о жизни Махатмы Ганди10 больше всего потряс мир. Это была фотография с изображением всего его имущества, опубликованная сразу после смерти этого великого человека: очки, пара сандалий, несколько совсем простых предметов одежды, прялка и много книг. Тем самым мир осознал, что ушел один из самых богатых людей. Возможно, мир в глубине коллективного сознания каким-то образом знал о том, что Генри Дейвид Торо вложил в следующую простую фразу: «Человек богат количеством вещей, без которых он может обойтись». Ганди сам часто говорил о необходимости сокращать потребности. Жизнь он считал процессом постепенного избавления от потребностей, когда человек, начав свое пребывание на земле как младенец, который громко плачет и нуждается буквально во всем, в дальнейшем, если он преуспевает, то постепенно созревает и становится настолько взрослым, что фактически ни в чем не нуждается. Сам Ганди является замечательным примером такого развития, причем примером очень
ibix городах дийся этого как я устал
(вей успеха,
взирающая оставила в 'спеха:
й, когда ы, неко-аботе и, /манная зовани-литель-юе здо-ть, и не
.
' к выводу, чествовать 1 внешних горые воз-[ Махатмы |ражением )великого предметов 5л один из )сознания в следую-оторых он юкращать вления от :ак младе-дальней-I настоль-(является ом очень
жизнь наглядно показала нам, обычным людям, как мало мы иг: ильзуем свой потенциал роста.
. ff вовсе не хочу сказать, что целью должна быть бедность или что ас-кгпгдеское отрицание материального достатка либо владения имущест-юм делает человека