Универсальный принцип

Обвинитель вышел на Вокзальную площадь и блаженно заулыбался, предвкушая уютный вечер в кругу семьи и мечтая о новой квартире. Выплата за моральный ущерб для погорельцев на 7% погасила стоимость монолитно-бетонной мечты. И хотя мечта ещё находилась на стадии строительства, за неё уже исправно платились налоги, ипотечные пагаменты и коммунальные платежи. Срок сдачи нового многоквартирного дома откладывали трижды. Причиной называли частые перебои с электричеством, которые мешали строителям выполнять сварочные работы… Через 100 лет (хотя, нет, уже почти через 99!) потомки Общественного обвинителя должны были погасить последний платёж и стать полноправными владельцами уже совсем не новой квартиры.

На Вокзальной площади спала старая гневливая овчарка. Овчарка подняла морду, глухо тявкнула и вновь задремала. Константин Ипатьевич помахал ей рукой и, на всякий случай, прибавил шаг. Слева скучало двухэтажное здание старого вокзала, который принимал два раза в год на своей единственной платформе праздничные паровозы, а всё остальное время пустовал. Пару месяцев назад, по инициативе Общественного обвинителя, первый этаж вокзального здания был передан Околоконституционному Ведомству для организации Воскресных чтений Конституции. Константин Ипатьевич свернул за угол и вошёл в низенькое серое здание. В тесном тамбуре, где висело одинокое зеркало, он посмотрел на своё отражение. Тёмные круги под глазами, глубокая горизонтальная борозда на лбу, тонкие бледные губы. Из-за двери с пластмассовой буквой «Ж» послышался женский визг:

– С-у-у-ука! Опять нашей розеткой пользуешься? А за электричество кто платить будет? Вот нам квитанция придёт… я её тебе в морду кину! Сама плати! Вот ведь с-у-ука!!! Стёпа вернётся, я всё ему расскажу!!!

– Сама сука! А кто наш утюг брал на прошлой неделе?

– Что-о-о?

– А-а-а-а!!! Мамочки… Помогите!!!

Послышался звук ломаемой мебели. Что-то со стуком упало, разбилась посуда. В женский туалет заселили сразу 3 семьи. Бытовые конфликты случались там ежедневно. Константин Ипатьевич устало покачал головой и повернул ручку двери с пластмассовой буквой «М».

Благодаря своей должности Обвинитель смог выклянчить для семьи отдельное жильё: весь мужской туалет целиком площадью 20 квадратных метров! Три кабинки служили, соответственно: кухней, кабинетом и детской. Три раковины выполняли множество различных хозяйственно-бытовых функций: от простейшей кухонной мойки до импровизированной душевой кабины. Два писсуара стараниями жены Обвинителя были превращены в цветочные горшки, из которых торчали крупные соцветия ярко-красной герани.

Под единственным окном стоял диван, сделанный из старой фанеры и рваных подушек. Ночью диван выполнял роль брачного ложа и иногда даже тяжело поскрипывал, когда чуть хмельной Константин Ипатьевич исполнял супружеский долг, вдавив в истерзанные подушки полуобнажённое и почти недвижимое тело супруги с вывернутым в сторону лицом, обречённым на удовольствие. Возле дивана помещался найденный на свалке и слегка отреставрированный журнальный столик, ставший имитацией обеденного стола. Общественный обвинитель протиснулся в кабинку, служившую кабинетом, аккуратно переложил бумаги из портфеля в ящички секретера, единственно уцелевшего при пожаре предмета мебели, и обессиленно опустился на унитаз, выполнявший роль стула.

– Пришёл? Что так поздно? – в дверь заглянула недовольная жена.

– Я тут… Меня… Работа… – Константин Ипатьевич судорожно соображал, какую информацию рассказать жене, а какую скрыть. – В Министерство вызывали… По одному текущему делу…

– О-о-о, глядишь, большим человеком станешь, – жена хмыкнула и исчезла.

– Пап? Ты пришёл? – послышался детский голос.

– Да-да, сынок, иду! – Общественный обвинитель потёр виски и крикнул жене. – А что у нас с ужином?

– Картошку почистила, сейчас жарить буду.

– Пожарь, пожалуйста… Уж очень есть хочется. Я ведь не обедаю, экономлю, как и договаривались…

– И правильно! И так жирный.

Константин Ипатьевич обиделся.

– Су-у-ука-а-а!!! – послышалось за стенкой.

– У-у-у-и-и-и! Отда-а-ай!

– Дуры полоумные, – констатировала жена.

Общественный обвинитель бессильно взмахнул руками.

– Па-а-ап, ну ты где?

Константин Ипатьевич встал и направился в кабинку-детскую. На унитазе сидел сын, облокотившись на откидной столик, который Общественный обвинитель смастерил собственными руками. В углу стоял свёрнутый в рулон матрас.

– Как дела у юного дарования? Как успехи в школе? – спросил Обвинитель

– Всё хорошо, папочка! Сегодня получил 5,078 и 6,556 баллов!

– Какой молодец! И по каким же предметам?

– Арифметика и «Основы конституционных норм и законов нашей страны»! – гордо произнёс мальчик и протянул отцу «Ведомость об успеваемости».

– Ах, ты моя радость! – Общественный обвинитель одобрительно потрепал сына по пушистым волосам. – А на завтра все уроки сделал?

– Да! – опять гордо произнёс мальчик и протянул отцу тетрадь. – И ещё стихотворение нам задали. Наизусть. Ты подожди… Я сейчас… Мне нужно последнюю задачку решить. И тогда уже я стихотворение тебе расскажу. Хорошо?