Уникальный элемент

Пришлось вернуться к исходной точке и заново оценить исполинский размах древней постройки, изучая второй из возможных путей на другую сторону. Вторая часть, из распавшейся надвое главной лестницы, поднималась выше, к величественной арке, затаившейся меж двух башен.

Вокруг башенных шпилей в кисее изорванных туч вились ленивые ожерелья шаровых молний. Черепичные шелушащиеся конусы крыш смахивали на шляпки старых грибов. В дупла пустых окон заныривали черные твари, походившие на птиц лишь издалека. Две снизились и затеяли свару над фонарем — стало видно, что крылья у них в три сложения и перепончатые, а длинные змеиные тела увенчаны зубастой пастью.

Лако наблюдал за дракой с гастрономическим интересом.

— Гадюки, — мимоходом пробормотала Элия. — Если их не бояться, то они не тронут. А чего нам их бояться?

Действительно. Бояться им следует только самих себя.

— Это плохая идея! — ахнул Брюс, когда Элия, ничтоже сумняшеся, двинулась по пологому скату, к арке верхнего входа, обрамленной стволами исполинских каменных ясеней.

Нечто похожее уже встречалось при въезде в Гранигор. Только у здешних ясеней листва была прозрачной и переливчато мерцала. Красиво, если не знать, что этот свет означает действующую магическую сторожевую рамку.

Базальтовые черепахи, сомкнув темные узорчатые бока несли на спинах звенья широкой лестницы, ныряющей прямо под древесный свод.

— Элия, да погоди же!.. Потрудись прочитать, пока мы снова не влипли…

Прикрепленное к стволу ясеня-исполина, горело огненными буквами предупреждение:

«…а если кто осмелится выдавать себя за мага или высокопоставленное лицо и воровским способом воспользуется запретным для него путем, то карается это преступление мгновенной смертью…»

От дождя горючая надпись была заговорена намертво.

— Воодушевляет?

— Я, между прочим, все еще дочь барона! — возмутилась Элия. — Я имею право!

— Угу. Покойная дочь.

Растрепанная, немытая, в грязной обтерханной одежде дочь барона Загорского производила достойное своему титулу впечатление. Кажется, она и сама это прекрасно осознавала, потому что сдалась достаточно быстро. Умолкла, поглаживая взъерошенного Лако. И вдруг обернулась, просияв:

— А если ты?

— Что — я?

— Ты больше похож на аристократа, чем я, дочь барона. Может, потому что я не дочь барона?

— Извини?

— Неважно.

Брюс встряхнул головой:

— Думаешь, изысканная куртка в потеках грязи выгодно оттенит аристократическую бледность моей физиономии? А изящество кистей никому не позволит разглядеть ссадины и землю под ногтями?

— Я думаю, что ты — вылитый маг с Золотых земель. И в седле Лако ты отпугнешь любого желающего познакомиться с тобой поближе. Для магов внешний вид значения не имеет. Недавно это уже выручило нас. Никто не станет связываться с магом.

— Кроме другого мага.

— Что им здесь делать?

— Охотиться… на кукол, — сквозь зубы процедил Брюс.

— А я стану твоей куклой.

— Ты понятии не имеешь, о чем говоришь.

— Да неужто? — совершенно невозмутимая Элия заплетала потрепанную косу, готовясь к светскому общению.

…Он некромантом был, а земляным магом притворялся для пущей важности. Говорил, люди не так сильно некротов страшатся, как думают. А вот земляки, те были маги силы великой. О них не всякий вслух помянет. Ходил по деревням, запугивал дремучих селян. Толченые кости с землей смешивал, а потом призывать принимался. Земля-то и вскипала, ворочалась, люди, понятно, пугались, за защиту, значит, платили…

* * *

Непроницаемо-плотная гранитная плоть перемежалась с вставками из мутного от толщины хрусталя, а сам камень пронизывали бесчисленные металлические волокна, как прожилки в мраморе.

Стоило приблизиться, как листва каменных ясеней едва уловимо зазвенела… Сильнее, быстрее…

Звон накатил, пронял, ожег череп изнутри миллионом крошечных стеклянных иголочек и… Сгинул.

Брюс перевел дыхание.

— Чего ты там рассматриваешь? — невозмутимо осведомилась сверху Элия.

Ну, например, металлическую стражу, застывшую в складках ясеневой коры. Хорошо вооруженных големов, готовых в любой момент за миг искрошить чужака, не внявшего ясному и четкому предупреждению.

Или, скажем, вписанные прямо в узор на плитах лестницы ловушки. Древние, может, уже и разряженные… А вдруг — нет?

Брюс отдернул ладонь от прозрачного листа, слабо подрагивающего на конце склоненной над ступенями ветке. По прожилкам текло мерцание. Брюс едва коснулся кромки листа, а на пальце осталась глубокая кровоточащая царапина.