Уникальный элемент

…Где это было? У Желтых мельниц, конечно. Вотчина воздушных магов, странное местечко… Кхе-кхе… Да, кашель с тех пор и душит, из-за этих проклятых мельниц… Все тогда в ход пустили: и огнеметы, и водометы, и пищалки… Пищалки? Дудочки такие особые… Не, не как у пастушков. От этих у тебя в голове мутнеет, а после и вовсе мозги из ушей текут… Да только не помогло, земляки ж не людей против нас выводили… Нет, какой командир, я тогда еще молокососом был необстрелянным! Но помню все, а как же… Первыми рядами они глинотопов пустили. Мы-то их поначалу за людей приняли. Лица молодые, человечьи, только на один лад все, двойняшки. Улыбаются жутко так, неподвижно, даже когда от огнеметов чернели в головешки… Кхе-кхе… А следом поднятые шли… В смысле покойники. Уж тогда и стало по-настоящему страшно. Среди них мы своих бывших товарищей примечали… Почему покойников вторым потоком? Ну, у земляков тоже принципы были. Големы — они глина, их не жаль. А покойники все же люди, хоть и бывшие… Тут понимание надо…

* * *

Дождь прекратился, но, как скромный ухажер, не решался удалиться и топтался рядом, грозя вот-вот вернуться. Низкие, рыхлые тучи мятым холстом обложили небо до самого окоема.

Костерок недовольно плевался сгустками горького дыма. Развешанное вокруг для просушки содержимое уцелевшей седельной сумки вяло колыхалось на кольях. Воняло болотом.

Брюс уныло простукивал подобранным камнем край мятого шлема, надеясь вернуть ему хотя бы видимость прежних очертаний. Если раньше тот был просто плоским, то теперь сильно смахивал на черепаху, которую распирает проглоченный комплект геометрических предметов… Больше всего выпирал куб.

И как удалось создать такой резкий угол, пользуясь округлым булыжником?

…Шелестели деревья, перебирая костлявыми пальцами ветвей пряди соседских крон. В основном здесь росли вербы и плакучи, опутанные у подножий косматыми зарослями русалочьих гнезд.

Что-то Элия задерживается…

Поколебавшись, Брюс отложил в сторону злополучный шлем и двинулся к ручью, что прятался за стеной плакуч.

Не то чтобы Брюс старался подкрадываться, но вот если бы он кряхтел, сопел и топал, никогда бы не узрел удивительную картину — Элию, увлеченно лупившую кулаками воду в заводи у ручья.

— …из-за меня!.. Будь я проклята!.. Все из-за меня!..

Еще не так давно Брюс бы согласился с приступом подобной самокритики, переходящей в бичевание отражений, но сейчас приблизился к девушке и перехватил занесенные мокрые кулаки.

— Эй, ты чего?

Она дернулась, попытавшись высвободиться, обернула усеянное каплями лицо и тут же отвернулась, перекосившись. Плакала? Или просто брызги так разлетались?

Ручей торопливо бежал мимо. Взбаламученная заводь постепенно успокаивалась, отражая склонившуюся девушку, невнятный силуэт Брюса, растопыренные руки верб, обступивших крошечную заводь. Стали видны разноцветные голыши на дне.

— Что случилось? — осторожно осведомился Брюс.

Стиснутые кулаки девушки разжались и холодные мокрые пальцы все же выскользнули из его ладоней.

— Я проклята. Я несу только разрушение! Всем, кто рядом, — не глядя на него, Элия снова с размаху шлепнула по только что успокоившемуся отражению.

— Глупости… Чего это ты вздумала? Ты слегка сумасшедшая, но в целом безопасная… Если на любителя острых ощущений, так и вовсе находка, — неуклюжая шутка отклика не встретила, и Брюс плюхнулся рядом на сыто хлюпнувший бережок.

Помедлив, обнял девушку за плечи. Не так, как в пустыне, скорее по-дружески. Она напряглась, но не вывернулась. Светлые пряди растрепались и намокли, косо облепив лицо. На заострившемся носу даже веснушки выцвели. С дрожащего подбородка соскальзывали капли.

— Ты очень славная. И добрая. И красивая… Ты прости, что я тебе наговорил сгоряча. Не слушай дурня!

— Ты не дурень.

— Все равно не слушай. Ты очень хорошая. И все у тебя будет хорошо.

— Не будет, — строптиво возразила Элия. — Никому я не нужна! Всем от меня только проблемы.

— Ну, по-своему это даже пикантно… И вообще, что значит «никому не нужна»? Я лично за тобой уже полмира прошел.