Уникальный элемент

— К скалам! — Брюс оглянулся, чтобы увидеть, как там, где они только что возились, закручивается воронкой песок, и нечто большое вспучивается, высовывая пока еще незримое рыло из шевелящейся сердцевины.

А чуть дальше песок и камни тоже задвигались, слегка подпрыгивая, откликаясь на неслышное сотрясение почвы, и поползли, против часовой стрелки, затекая в новую воронку.

Этого зрелища вполне хватило, чтобы побежать изо всех сил, хотя казалось, что сил-то вовсе и нет.

…Разбойники бросили пленников на песок, между со скалами-драконами, так что пришлось пересечь полосу пустоши, прежде чем беглецы вспрыгнули на серые бугры валунов и принялись азартно карабкаться вверх, не разбирая дороги, по крупу дракона.

— Догоняет! — Элия едва не сорвалась со склона.

Брюс снова мельком оглянулся. По растрескавшейся почве и крошеву камня метались крупные твари, смахивающие на причудливых большеротых вепрей, окутанных лохматым ореолом струящегося песка. За ними стелился шлейф пыли.

Это не львы, это какая-то иная песчаная пакость. Но вряд ли дружелюбная…

Раз, два… пять! Со всех сторон земля шевелится, взбухая буграми. Лобастые макушки новых «вепрей» перли из-под земли, стремясь присоединиться к потехе.

«Опять бежим, все время бежим, — думал, топая, Брюс. — Жизнь человеческая — есть движение…»

Отстраненные философские сентенции помогали не отвлекаться на нарастающее шуршание и звуки тяжелых прыжков позади. Скалы подступали теснее, воздух стал чище и свежее, песок исчез, сменившись гравием.

Полыхнуло, кажется, над самой головой, озарив все вокруг призрачным мерцанием. С треском заскакали крошечные шаровые молнии, оставляя подпалины и щербинки в граните.

Все меньше голого камня, все больше мха, постепенно уступающего сначала мелким папоротникам, а потом жилистым кустарникам. Драконьи шкуры, повернутые к востоку, изрядно зеленели.

— Все? — Элия прислонилась к скале, запаленно дыша.

Воздух здесь уже отчетливо пах сыростью, обещая дождь, и листвой, маня лесными зарослями. Тучи свалялись войлоком. Молнии ворочались в их подбрюшье, высовывая тонкие жала.

— Кажется, да…

А вот твари так не казалось. Из расщелины высунулась темная харя, странно крупитчатая, в мелких осыпках и наплывах, будто плотно сбитая из песка. Разинула громадную пасть, дохнувшую сухим земляным жаром.

Одновременно вскрикнув, беглецы разом скатились по «спуску», закрывая головы. Упрямая тварь неслась за ними беззвучно, неудержимо, не замечая препятствий. От каждого ее прыжка содрогалась земля.

Брюс спиной почуял, как она хапнула челюстями, чуть-чуть не дотянувшись. Песочная мелочь колюче обожгла загривок.

— К лесу!

Лес скатился с гранитных плеч скал и собрался складками на пологих холмах. В низинах стояли высокие, темные травы. Под ногами зачавкало, тварь за спиной, кажется, тоже заскользила…

— Брюс, еще одна!

— Вижу, — процедил Брюс сквозь зубы.

Тварь прыгнула. Брюс инстинктивно накрыл руками голову. И словно меж двух жерновов угодил. Стало темно и душно. В смыкавшуюся щель Брюс успел заметить яркую вспышку и отдаляющийся сухой грохот. Сильно пахнуло влагой.

…И почти сразу же сделалось мокро, грязно и… свободно.

Дождь посыпался с темных небес, смывая то, что осталось от твари. Урод растекся вокруг Брюса неопрятным кратером серого песка — размокший, ноздреватый, оплывающий. Капли впивались в земляную плоть прозрачной шрапнелью, оставляя крошечные, но глубокие оспинки. Вторая тварь всклокоченной грудой лежала поодаль, еще содрогаясь. Дождь разъедал и ее, словно кислота.

Брюс перевел дыхание. По груди, по рукам, по ногам тек грязный песок. За шиворот забегали колючие ручейки.

— Ты… как? — Элия приблизилась, запыхавшись и оскальзываясь.

— Лучше не придумаешь, — сипло решил Брюс, выдергивая ноги из чавкнувшей груды.

Девушка деловито пнула соседнего монстра и тут же охнула, отскакивая назад и поджимая пострадавшую ступню. Потом нагнулась и покопалась в песке, выковыривая нечто загадочное.

Впрочем, стоило «загадочное» обмыть дождю, как оно оказалось знакомой железной рукавицей. Рядом отыскались латы, сплюснутый шлем, грязная полупустая седельная сумка, какие-то тряпки…

— Наверное, рыскал по нашему следу и нашел разбойничью стоянку, — Элия счищала песок с тускло блеснувшего нагрудника. — И слопал все, что там бросили.

— Повезло.

Бесследно исчез огнестрел и все припасы.

В разрыхленном песке обнаружились еще черные головешки, один посторонний сапог, клок измочаленного кустарника, Брюсов нож и потрепанный блокнот. Брюс машинально поднял и прочел первую строчку на грязной странице под заголовком «Мой долг»: «…обед в трактире: половина серебряка и десять медяков…» Лист был кропотливо исписан до конца.