Уна. Семь прях. Книга 4

Лита обняла меня на прощание. Мы смастерили друг другу браслеты. Я выбрала для ее браслета ярко-голубые и оранжевые нитки, вплела в него камешек-бусину с Веретена, который оторвала от своих четок. Для меня Лита сделала сине-зеленый браслет с крохотной шишечкой посередине. Я решила, что буду носить его всегда. И всегда помнить Литу.

Харза сказал:

– Давай, привет там всем.

Я не поняла его слов.

Ойра украдкой вытирала глаза, и я сама обняла ее, чтобы утешить, ведь она так хорошо всегда заплетала мои волосы. Диланта дала нам в дорогу целую корзину еды, а Вальтанас сшил мне мягкие сапожки. Кассиона долго не хотела меня отпускать, кричала, чтобы я вернулась, потому что ей больше не с кем тут поговорить, никто ее не понимает, а Тесса ласково погладила меня по голове. Наконец мы с Ралусом отправились в путь. За плечами у меня был узелок с моими сокровищами. Я постоянно оборачивалась, и мне было грустно и хорошо оттого, что они долго стояли и смотрели нам вслед.

Лодочница из Хотталара

Следующие несколько месяцев мы с Ралусом скитались по лесам, городам, чужим домам, мы плыли на огромных парусных лодках, пересекая моря, мы ехали верхом на мулах и в повозках. Где-то мы задерживались на несколько дней, и тогда Ралус покидал меня, оставляя с чужими людьми, уходил по своим тайным делам, ничего не объясняя и не рассказывая. Никто не был мне рад, но никто не отказывал ему, будто всех этих людей, открывающих дверь после определенного стука, связывала общая клятва помогать, но не радоваться. Я тосковала по Лите и ее лесу. Мне хотелось, чтобы у нее все было хорошо, но почему-то, когда я думала о ней, на сердце становилось тревожно.

Люди, которые давали нам приют и хлеб, были все разные. Я запомнила угрюмого мужчину с желтыми глазами и длинными руками, его звали Барви, и он умел варить вкусный чечевичный суп. Я запомнила веселого мужчину огромного роста, широкоплечего, красивого, его звали Руф, его дом был увешан картинами. На прощание он подарил мне маленькую деревянную шкатулку с узорами. Я запомнила мужа и жену, они были чем-то напуганы, и мы жили на чердаке их крохотного домика. Но Ралус подолгу разговаривал с ними, и я видела, как от этих разговоров они успокаиваются, и вдруг оказалось, что они добры, приветливы и очень много знают о том, что происходит в какой-то Риле и окрестностях.

В одном из домов мы встретили интересного старика. Он был тощий и весь всклоченный, дерганый, с пронзительными синими глазами. Он долго изучал мое лицо, вертел мою голову туда-сюда, будто я какая-то диковинка, и бормотал:

– Так-так-так, вот это экземпляр… откуда же ты такая невероятная, а? Каких кровей?

– Хватит, Лура, – остановил его Ралус.

Всклоченный старик похихикал еще и отпустил меня, но весь вечер я ловила на себе его пристальный взгляд. А ночью проснулась от разговора.

Лура: …и я сбежал. Сначала не знал, правильно ли я его понял, но когда пришел к тайнику и увидел, что он забит самыми ценными, самыми любимыми его книгами…

Ралус: Ты вынес их?

Лура: Конечно! Хорош бы я был, если бы не вынес! Они все у меня здесь, но хозяйка ругается, надо уносить их, спрятать получше. Если их найдут, то точно сожгут!

Ралус: Ладно, я что-нибудь придумаю. Ну а брат?

Лура (вздохнув): Ничего не знаю. У меня никого нет в Риле, не от кого узнать.

Ралус: Ладно. Не плачь, Лура. Твой брат сам выбрал свой путь и прошел по нему до конца.

Лура: Я слышал, там замешана какая-то девчонка. Вроде бы хэл-марская ведьма. Но сдается мне, я знаю, о ком идет речь. И если я прав, то вовсе она не хэл-марка, а последняя из хофоларов. И ведьма ли – тоже вопрос.

Ралус: Что ты хочешь сказать?

Лура: Что твоя маленькая пряха – не единственная, есть еще.

Я долго не могла успокоиться, обдумывала услышанное. Я – не единственная пряха! Я не одна! Я уснула под утро с мыслью, что обо всем обязательно расспрошу Ралуса, но, когда я пришла к завтраку, хозяйка дома, где мы жили, сказала, что Ралус и Лура ушли на рассвете. Ралус вернулся один и такой угрюмый, что вся моя решимость спрашивать о другой пряхе пропала. Он велел мне собираться, и мы снова пустились в путь.

Оба моих платья истрепались, я давно потеряла и Литин браслет, и перо Птицы. Зато приобрела множество новых знаний. Я узнала, что в мире существуют деньги, что еда и одежда – и вообще всё не дается просто так, за всё нужно платить. В разных землях были разные деньги. Где-то Ралус расплачивался перламутровыми раковинами, где-то – разноцветными блестящими камнями, где-то – металлическими кругляшами с буквами и картинками, а иногда – руками: колол дрова, косил траву, таскал тяжелые мешки. В одном из домов я впервые увидела свое лицо – оно отразилось в блестящей дощечке на стене и было красивым. Я сказала об этом Ралусу, он улыбнулся в ответ и погладил меня по голове.