Уна

– Это было необходимо. На весах моя Империя, мое королевство. Хватить ныть! – закричал он вдруг. – Ты всегда был сильным и умным, ты был храбрым, ты понимал слово «долг»! Что там сделали с тобой на этих островах? Разбавили кровь морской водой? Разве можно горевать из-за каких-то никчемных стражников, когда рушится дело всей моей жизни, жизни моего отца и деда, всех твоих предков?

Ралус молчал. Я не видела его лица, но почему-то мне казалось, что глаза у него закрыты, а зубы сжаты. Наконец он отошел от окна, встал перед троном и сказал:

– Хорошо. Я буду императором, но у меня есть условие.

Император усмехнулся и махнул рукой: давай, мол, говори, я тебя слушаю.

– Ты снимешь проклятие с островов. И эту болезнь, от которой они умирают сейчас, и то, что искалечило их землю. Ты дашь им независимость и разрешишь свободную торговлю.

Император долго смотрел на сына, будто пытаясь понять, что за странное условие тот сейчас выставил.

– Сделай хоть что-то по-настоящему хорошее, чтобы тебя запомнили как человека, который спас целый народ! – попытался объяснить Ралус.

Император хмыкнул и спросил вкрадчиво:

– Зачем? Становись императором и делай, что считаешь нужным.

– Это была твоя война. Закончи ее сам.

– Ты боишься, что тебе не дадут этого сделать.

– Да. Вот почему это сделаешь ты. И пусть это будет твоим последним и лучшим решением.

– Как я могу быть уверенным, что ты не сбежишь опять?

– Я поклянусь.

– Не смеши! Настоящей клятва может быть, если только клянешься жизнью самого дорогого тебе человека, а кто есть у тебя, а, сынок, беспутный бродяга без доблести и чести?

Презрение так и хлынуло из него, но я все равно смотрела в его лицо, на его лысую, желтую голову с клочками седых волос, пытаясь рассмотреть то, что нас может связывать: он мой дед, он дал жизнь моему отцу, детство которого прошло в этом дворце. И мой отец развернулся и пошел к выходу. Он не сказал ему про меня.

– Стой! – взревел император. – Хватит обижаться, ты не ребенок! Я дам тебе то, что ты просишь. Но клянусь, я не умру, пока не увижу тебя на троне.

– Как скажешь, – равнодушно бросил Ралус. – Мне пригодятся твои советы в первые годы правления.

Мне показалось, что еще секунда, и с губ моего деда сорвется проклятие, но он удержался и только выдавил из себя:

– Мои дети – мое наказание. Лишь один из вас был мне настоящим сыном, но его забрала война.

– Которую ты сам развязал, выхолил и взлелеял, и ты же скормил ей своего любимого ребенка, – отрезал Ралус и вышел из тронного зала.

Мы с Рэллой переглянулись и бросились следом.

Мы долго не могли найти его. Ни у тронного зала, ни в соседних комнатах, ни в гулких пустых коридорах…

– Наверное, он вышел в сад, – сказала Рэлла и побежала туда, забыв обо мне.

Ралуса рвало. Он согнулся пополам над клумбой, и растерянный садовник похлопывал его по спине. Рэлла кивнула садовнику, и он убежал куда-то, но скоро вернулся, неся кувшин с водой и полотенце. Следом за ним пришла Виса и тут же застыла за спиной Рэллы.

Ралус умылся и повернулся к нам. Сначала он встал на одно колено перед сестрой и обнял ее за талию.

– Рэлла! Я так скучал по тебе!

– И я по тебе, братик. – Она засмеялась нежным серебристым смехом, а потом посмотрела на меня. Взгляд ее был долгим, пристальным, вопрошающим, я не отвела глаза.

Ралус вскочил на ноги, обнял меня, но лицо его не было радостным, наоборот, оно выражало не просто тревогу, а почти ужас, какой-то дикий страх.

– Уна, как ты сюда попала? Тебя все-таки схватили?

Я помотала головой, а Рэлла рассмеялась:

– Эта невероятная девочка пришла сюда следом за тобой. Говорит, она шла и шла, даже ночью, пока вы отдыхали, а потом… – Рэлла повернулась ко мне. – Что ты там сделала? Я так и не поняла.

– Я нырнула в озеро Тун, – пробормотала я и увидела, как у Ралуса глаза на лоб полезли.

– Рэлла, отец ни в коем случае не должен узнать о ней. Это самое главное.

Она смотрела на него долго и пристально, потом спросила:

– О чем вы говорили с ним?

– Разве ты не знаешь? Мне показалось, я видел твое белое платье на нашем любимом месте.

– Я хочу, чтобы ты ответил.

– Он предложил мне вернуться.

– И занять его место.

– Я никогда не буду на его месте! – вспыхнул Ралус, но тут же сник. – Но вообще, да. Он сказал, что я должен стать Ронулом. Что больше некому.

Рэлла хмыкнула.

– Я напомнил ему о тебе.

Рэлла дернула головой, и Виса тут же зажала ей уши своими руками.

– Не хочу ничего слышать.

Ралус бережно убрал руки Висы и поцеловал Рэллу в лоб.

– Ты знаешь, как мне противно все это, сестренка. Ты знаешь меня лучше всех, ты хранишь все мои тайны. И ты знаешь, что меньше всего я хочу сидеть на его троне.

– Но?

– Но он не оставил мне выбора. Как мне по-другому спасти острова?

– Наивный Ралус! – горько воскликнула Рэлла. – Ты думаешь, тебе позволят?

– Мне – нет. Но это будет его последний указ. Снять проклятие с островов, разрешить торговать с ними, признать их независимость.

– То есть признать свое поражение? Он ни за что не согласится!

– Точно настолько же «ни за что», насколько я ни за что не сяду на его трон.