Умственные эпидемии

К несчастью, он не всегда ведет себя таким образом. На курителя опиума, как я уже говорил, иногда находят припадки безумного бешенства, во время которых он бьет всех окружающих. Автор показывает нам, как он ломает мебель, бьет жену и ребенка. Его верный служитель пытается остановить его, но тщетно. Пристрастие к опиуму владеет им безраздельно. Куритель продал свой дом и одежду. Вот он лежит на циновке в сарае и просит милостыню, а на вырученные деньги покупает свой любимый яд. Семья, проникшись к нему отвращением, бросает безумца, а своему сыну он внушает страх. Его внешний вид становится так ужасен, что прохожие при встрече с ним пускаются в бегство. Тогда он начинает бродить по пустынным местам в украденной одежде, но даже собаки — и те преследуют его. Страшно утомленный, покинутый, он садится под дерево. У него нет больше опиума для удовлетворения своей страсти, он сознает свою вину, но уже поздно. Наступает зима, и несчастный ждет смерти, не имея даже камня, чтобы преклонить голову.

Вот поразительно грустная и очень поучительная картина. И что же, вся эта пропаганда имела почти такой же успех в Китае, как наши общества трезвости, и по сей день все осталось без изменений.

У нас, как правило, не встречаются опиумоеды и курители опиума. Тем не менее существуют некоторые люди, которые для облегчения страданий постепенно приучают себя к приему довольно больших доз этого вещества.

Баль имел возможность наблюдать в Сальпетриере одну женщину, принимавшую по 60 граммов опия в день. Замбако упоминает об одной своей больной знакомой, принимавшей его по целому стакану за один раз. Я сам видел человека, долго жившего в Китае, который выпивал в день стакан опийной настойки доктора Руссо.

Но в настоящее время всем известно, что у териаков и курителей опиума есть собратья в Европе: это — морфиноманы.

Между первыми и последними существует такая же разница, как между варварами и цивилизованными людьми: цивилизация налагает свою печать даже на способ отравления.

Восточный житель ест или курит просто сок мака, в том виде, в каком он существует в природе. Европеец же более утончен: он находит одну из активных составных частей опиума и вводит ее в свой организм таким образом, чтобы не ощущать его неприятного вкуса.

Опиум — сложное вещество. Он включает в себя не менее 17 различных ядов, количество которых колеблется в зависимости от его происхождения. Самые главные из них — морфин и кодеин, часто используемые в медицине. Именно они, особенно первый, и служат средством для хронических отравлений, затронутых нами в этой главе.

Каким образом превращается в морфиномана какой-нибудь француз или русский, которого не влечет к этому сила общей привычки или существование специальных заведений?

Это происходит двумя путями. Самой обычной причиной, вызывающей морфиноманию, бывает какой-нибудь временный недуг, вроде невралгии лица или зубов, или сильные желудочные и головные боли. Врач, наблюдающий больного, тщетно испробовав все средства и желая отвязаться от пациента, тем более несносного, чем сильнее он страдает, прописывает больному подкожное впрыскивание нескольких сантиграммов морфия.

Это дает поразительный результат: боли моментально прекращаются, но на другой день они возобновляются с новой силой. Несчастный пациент вспоминает, как успешно подействовало успокоительное средство, принятое им накануне, и требует нового приема. Врач вынужден уступить, и это продолжается в течение нескольких дней. Тогда у больного начинает проявляться привычка к яду, и одного впрыскивания в день уже недостаточно для прекращения страданий. Теперь организм требует их уже два, три, четыре в день и т. д. После этого происходит странное явление: первоначальный недуг, требовавший лечения морфием, уже давно исчез, а больной все еще не может отказаться от употребления морфия. Если он в течение нескольких дней не примет свою отраву, то вскоре ему напомнит о ней сильное недомогание, заставляющее его забыть все и ежедневно усиливать принимаемую им дозу, которая в конце достигает ужасающих размеров.