Умру вместе с тобой

И вернувшись поздно вечером в УВД после Москвы и Главка, обещание свое Владимир Миронов сдержал.

Он спустился в изолятор временного содержания и приказал открыть камеру, где Глеб Прохоров ожидал долгожданного выхода на свободу. До окончания продленного судьей срока задержания оставалось всего десять часов.

Миронов вывел его из камеры, приказал завести руки назад и заковал в наручники, сообщив охране ИВС, что забирает задержанного в кабинет розыска. Когда они шли по коридору, где Миронов предварительно выключил камеру наблюдения, он неожиданно резко толкнул Прохорова в туалет – служебный, запиравшийся обычно на ключ, но сейчас им лично открытый.

Захлопнул дверь и, не давая Прохорову опомниться, резким ударом в ноги сбил его на пол. Схватил за ухо и за куртку и поволок в туалетную кабинку к унитазу. Прохоров взвыл – он пытался вырваться, сучил ногами, но Миронов рванул его вверх, приподнимая над унитазом, а затем – вниз, макая головой.

– Как вы с нами, так и мы с вами. Хлебай! – прошипел Миронов, низко наклоняясь к нему. – И ты все мне скажешь или захлебнешься, – рванул снова вверх. – Скажешь ведь, да?

– Ты покойник! – Прохоров фыркал и отплевывался. – Убью, сволочь!

– Тогда пей зеленую тушь. – Миронов снова с силой макнул его головой в унитаз и опять рванул. – Скажешь?

– Сволочь! Ты меня утопишь!

– Скажешь, я спрашиваю?

– Да! Не надо больше!

– Кто приезжал к Афие? Кого ты видел? Когда это было?

– Девка! Девка к ней приезжала молодая! Темно… кожая… разряжена вся в пух. Они поссорились.

– Когда она приезжала к Афие?

– В понедельник! В прошлый понедельник. Я на этих выходных не был там, я клянусь! Но я был на тех. И она была… Афия, приехала в воскресенье. У них понедельник в музее выходной. Она осталась. И я… я напился в хлам. Поговорить с ней хотел… Прощения попросить!

– Не лги.

– Я хотел попросить у нее прощения! – взревел Прохоров. Вода из унитаза стекала по его лицу, которое побагровело от стыда и унижения. – Она мне нравилась… сильно нравилась… Я не мог так больше, я хотел к ней зайти, когда никого не будет на этих чертовых дачах. В понедельник! Но явилась эта девка с дредами. И они там сначала разговаривали на участке. А потом стали ссориться. Афия ее прогнала прочь. А та ей средний палец показала. Села в тачку и уехала. И Афия тоже сразу домой сорвалась. Я не успел.

– Ваши участки не граничат. Как ты мог все видеть? Там же забор. Ты врешь.

– Я со второго этажа глядел. У меня бинокль.

– Ты подглядывал за Афией? – хмыкнул Миронов, не ослабляя хватки. – Ну ты даешь. Что еще ты видел?

– Ничего. Разве этого мало? Эта девка с дредами чего-то требовала. Афия ее прогнала. А потом ее убили. Это они – кто же еще!

– На какой машине приехала эта девица? Марка?

– «Кореец», стандарт. Фирма каршеринга, ну, которая с оранжевой полосой.

Миронов отпустил Прохорова, и тот тяжело отвалился от унитаза, опершись спиной о кафельную стену кабины. Он пытался подняться на ноги. Но в узкой кабине было не развернуться со скованными назад руками.

– Ты все равно покойник, мент, – прошипел он, прожигая Миронова взглядом. – Ты нас плохо знаешь.

Миронов достал из кармана мобильный и сфотографировал его – мокрого, рядом с толчком.

– А давай пошлем это милое селфи прямо сейчас твоим дружкам. – Он улыбнулся Прохорову. – Диктуй адрес. Пусть и они порадуются, как ты активно сотрудничаешь с полицией.

Глава 24 Село Рогачево

Катя снова спала ночью плохо. Что-то ползло из углов музейного зала, в котором она судорожно озиралась по сторонам – во сне. Только стены зала представляли собой стволы деревьев, словно лес, древний лес заявил свои права на это место и воцарился там, где его не должно было быть. С глянцевых зеленых листьев капала вода, замшелые стволы обвивали лианы, и почва под ногами представляла собой месиво из перегноя и красной глины. Вот что-то с шумом сорвалось с ветки… с бархатной музейной подставки… захлопало деревянными крыльями и скрылось в чаще. Птица-носорог. Женский символ, фигурка, выточенная… А под ногами шуршало – в перегной и глину неистово закапывался деревянный человек-богомол – тот самый первопредок… Все, все старалось скрыться, убежать, спрятаться. Схорониться от чего-то, что было уже здесь. Совсем близко. И Катя это чувствовала. Только она не видела этого, как ни вглядывалась в стволы деревьев… в стеклянные витрины, покрытые трещинами, словно паутиной… в этот страшный лес, что явился…

Проснувшись, она распотрошила аптечку, проглотила таблетку и запила ее кофе без кофеина. При мысли о еде мутило.

Владимир Миронов позвонил ей около полудня. Сообщил, что с раннего утра они с оперативниками проверяли фирму каршеринга. И оказалось, что этот след оказался верным. Изи Фрияпонг только за этот месяц, октябрь, брала разные машины в аренду пять раз.

– Савкина из морга, помните, кричала нам, какая эта Изи по сравнению с ней – и духи у нее дорогие, и тачки напрокат берет. И Глеб Прохоров ее видел на арендованной машине у Афии. – Миронов лаконично рассказал Кате о показаниях Прохорова, опуская подробности допроса.