Умри со мной

— Нет, сэр. Остальные продолжают проверять людей, имена которых назвал Крамер.

Иветт подошла к Донован, Фини и Миндередесу, вытянула из-за ближайшего стола стул и осторожно на него опустилась. Позевывая, она сняла очки, потерла глаза и вступила в сражение с толстыми линзами очков — принялась протирать их подолом юбки. Иветт находилась уже на восьмом месяце беременности, и многие поручения были для нее слишком утомительны, однако уходить в отпуск раньше чем через несколько недель она не собиралась. Интересно, подумала Донован, протянет ли Иветт до декрета или возьмет отпуск за свой счет?

— Ну что ж… — Тарталья хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание группы. — Давайте приступим. Дэйв наткнулся на золотую жилу в компьютере Джеммы Крамер. Утром поступит полная информация, но я хочу услышать ваше предварительное мнение прямо сейчас. — Он повернулся к Уайтмену.

Тот прочистил горло и начал:

— Бумаги, которые я вам сейчас роздал, это распечатки мейлов Джеммы Крамер. Взглянуть я успел только мельком, потому что ее ноутбук нужно срочно переслать в Ньюлендс-парк для доскональной проверки. Но, думаю, самое интересное я выудил, не исключено, что больше ничего любопытного там и не найдется. Как сами увидите, обнаружилось почти пятьдесят посланий, каковыми обменялись в течение последних трех месяцев Джемма и некий человек по имени Том.

— Последнее сообщение пришло от неведомого Тома накануне смерти Джеммы, — прибавил Тарталья. — Судя по содержанию, он — именно тот мужчина, с которым ее видели перед церковью.

Группа углубилась в чтение, покашливание и шуршание бумаги прекратились. В мертвой тишине слышалось только приглушенное бульканье Джемминого компьютера, который Уайтмен оставил открытым на столе. На мониторе сияла заставка — яркая разноцветная тропическая рыбка плавала вверх-вниз вокруг рифа.

— Выключи ты к черту звук! — взмолился через несколько минут Тарталья, обернувшись к Уайтмену. — А то мне не слышно, как я думаю.

Потянувшись, Уайтмен поиграл с клавишами, и заставка погасла.

С минуту Донован отсутствующим взглядом смотрела на экран: в мозгу у нее клубились слова, которые она только что прочитала. Ей казалось, что она слышит, как сквозь монотонные строчки букв звучит со страницы голос Джеммы, рассказывающей о своем одиночестве и дома, и в школе. О том, как одноклассники третируют ее, как никто ее не понимает, как безразличны к ней мать и отчим. Словами высказано было все детскими, тон жалобный и трогательный. От ответов мужчины по имени Том по контрасту веяло холодностью и рассудочностью.

Обхаживание девочки велось тонко, по нарастающей, виток за витком накручивались вкрадчивые доводы, уговоры. Донован снова опустила глаза на листок, сосредоточившись на нескольких строчках послания Тома к Джемме, напоминающих стишата дешевенького шлягера. Но пусть от их банальности скулы сводило, просчитано все точно: именно такие слова трогают сердце наивной молоденькой девушки. Том прибегал к любым средствам, лишь бы зацепить Джемму, поглубже вползти к ней в душу. Точно в музыкальном произведении, эмоциональная напряженность его мейлов то нарастала, то падала: порой они били мощью и драматизмом, порой становились тихими, сдержанными и чуть ли не официальными. Но все их пронизывал единый лейтмотив — самоубийство. Они двое — несчастные, родившиеся под несчастливой звездой возлюбленные, как Ромео и Джульетта; весь жестокий мир ополчился против них. Том досконально постиг психологию Джеммы и искусно манипулировал чувствами девочки.

Многих подростков притягивает смерть. Но то, что у Джеммы забрезжило всего лишь как абстрактная идея, как крик детской души, — желание убить себя, Том настойчиво, неумолимо переводил в реальность. Тут являло себя зло в самом его беспримесном виде.

Хотя Донован было уже под тридцать, она еще помнила чувство отчужденности и отчаяния, какие испытывает подросток; правда, в ее случае они не были настолько уж острыми. Ей вспомнилась девочка по имени Аннета, та жила по соседству от нее в Туикнеме, где росла Донован. Однажды, ни с того ни с сего, Аннета зашла в свою спальню, заперла дверь и повесилась. Родные и друзья Аннеты ходили потрясенные, ни у кого не нашлось объяснения, отчего она вдруг совершила такое. Она казалась вполне обычной счастливой четырнадцатилетней девочкой, все у нее было впереди, и вдруг она убивает себя. Донован, которой было тогда двенадцать, недоумевала не меньше других. Образ Аннеты долго преследовал ее: с длинными светлыми волосами и густой челкой, она диковинной тряпичной куклой висит в своей комнате.

Просмотрев последние несколько страниц распечатанных мейлов Джеммы, Донован стала читать последний, присланный Томом накануне гибели девочки.