Умопомрачение

«Ночной ястреб», бомбардировщик — невидимка, шел привычным маршрутом для нанесения ракетно-бомбовых ударов по намеченным объектам. Пилоты были настолько уверены в технологии невидимости для радаров противника, что не удосуживались при каждом проходе менять маршрут своего полёта. Эта беспечность стоила им жизни. В очередной раз пролетая тем же маршрутом, они попали под обстрел противовоздушных ракет Югославской ПВО. Оперённые угловатыми крыльями, ракеты взмыли в воздух и устремились к чёрной хищной механической птице. Семнадцать секунд, и первая ракета оторвала крыло самолёту, вторая угодила уже в сам фюзеляж. Самолёт-«невидимка» устремился вниз мёртвым искорёженным куском металла, рухнув у деревни Буджановицы. Местные жители устремились к обломкам, удостовериться в произошедшем и посмотреть на то, что от самолёта осталось. Некоторых охватила эйфория, и они стали танцевать тут же, на крыле сбитого самолёта. Весть о сбитом самолёте быстро разнеслась по всей стране.

Ты уже слышала? — возбуждённо спросил Рилинд, как только мать переступила порог квартиры, вернувшись с работы пораньше.

О чём? — устало поинтересовалась Ерта.

Ну, как же?! Мы сбили их «невидимку»! — воскликнул молодой человек.

Да, — кивнула мать. — Слышала уже, — голос её не был радостным, в глазах были тоска и тревога.

Рилинд поспешил помочь матери, взяв у неё сумку с продуктами. Это уже был молодой человек, которому через месяц с небольшим должно было исполниться девятнадцать лет. Под влиянием Ерты он считал себя югославом, его мать стала ещё более убеждённой в своих взглядах, когда она поняла, чем заканчиваются всплески национализма.

Устала? — заглянул в глаза матери Рилинд.

Та лишь кое-как улыбнулась и молча кивнула в ответ и, разувшись, направилась в комнату, чтобы переодеться.

— Не переживай, мама, — погладил он её по плечу. — Их можно победить. Видишь? Их хвалёные «невидимки» возможно сбить! — он действительно верил в то, что говорил.

Ах, мой хороший, — грустно вздохнула Ерта и притянув к себе сына, крепко обняла его. — Если бы всё было так просто!

Она могла с уверенностью сказать: всё закончится очень плохо для Югославии. И эта маленькая победа ничего не изменит, если им никто не поможет извне. А на помощь, кроме добровольцев, которых очень ценили в Югославии, никто не спешил. Советский Союз развалился первым, растеряв союзные республики, которые бросились в объятия Запада, польстившись на обещания, а его преемница — Российская Федерация была слишком слаба, чтобы к ней прислушивались. Весь мир цинично наблюдал, как Югославию планомерно и безжалостно уничтожают ради достижения своих геополитических и экономических целей.

Затрезвонил дверной звонок.

Я открою, — тут же произнёс Рилинд и поспешил к входной двери. — Привет! — поздоровался он, увидев, что за дверью стоит его друг.

Кто там? — спросила мать из комнаты.

Бранимир пришел! — ответил Рилинд.

Привет, Рили, — поздоровался Бранимир с другом. — Добрый день! — поздоровался он с Ертой. — Идёшь? — тихо спросил он Рилинда.

Ага, — кивнул тот. — Только маме скажу. Ты спускайся, я сейчас выйду.

Закрыв входную дверь, он пошел к матери и сказал, что идёт гулять. Конечно, он уже не был ребёнком, но всё же, понимая, какое сейчас опасное время, и как переживает его мать, всегда сообщал о своих намерениях. Мать всегда сильно волновалась, когда Рилинд уходил на улицу, где в любой момент может упасть с неба бомба. Правда, разум понимал, что бомба может упасть и на их дом, похоронив сразу их всех. Рилинд, каждый раз обещал быть осторожным.

Только не допоздна, вернись засветло, — напутствовала она.

Хорошо, — кивнул сын, обулся и, открыв входную дверь, тут же приветливо улыбнулся. — Мам, папа пришёл!

На пороге, с ключами в руке, стоял отец. Сын открыл ему дверь раньше, чем тот вставил ключ в замочную скважину. Глаза Рилинда быстро оглядели отца. Выглядел он уставшим и потерявшим надежду, но от отца по-прежнему исходило сияние. Рилинд так и не узнал, какими «иными» способностями обладал его отец, он до сих пор не стал свидетелем его «умения». Рилинд так и не решился кому-либо рассказать о сиянии, боясь, что его посчитают сумасшедшим, и врачи начнут втыкать в него свои иголки. Разобраться в природе этого феномена у молодого Рилинда сначала не было необходимости, потом — желания, ещё позже — времени, а теперь — возможности. Он мог лишь наблюдать за своим отцом и ждать.

Рилинд пропустил отца в квартиру.

Привет, пап! — поздоровался он с отцом, когда тот входил.

Ты куда? — поинтересовался отец.

Пойду с Бранимиром погуляю.

Мама знает?

Конечно, — кивнул Рилинд. — Всё. Пока, — молодой человек юркнул за дверь и закрыл её за собой.

Замок щёлкнул.

* * *