Умолкнувший оратор

Я так никогда и не понял, почему они не предприняли более решительных мер, чтобы переломить ситуацию, но подозреваю, что причина была в наличии определенных трений между инспектором Эшем и высоким начальством. Уже гораздо позже, когда все было позади, я попытался разузнать у Пэрли Стеббинса, что, собственно, тогда происходило, но Стеббинс ограничился парой ворчливых фраз, возможно руководствуясь желанием навсегда стереть из памяти время правления Эша. Док Волмер знал куда больше, чем я. И вводил меня в курс дела, когда приходил навещать пациента. Во время первого посещения, в четверг утром, я проводил его в спальню Вулфа, но, когда тот принялся развлекаться, тыча дрожащим пальцем в стену, по которой, если верить его словам, ползали большие черные черви, покрытые знаками доллара, мы с доктором предпочли убраться из спальни. После этого Волмер даже близко не подходил к пациенту, предпочитая болтать со мной в кабинете, причем достаточно долго, чтобы наш часовой успел сделать звонок. Доктора полиция тоже пасла, но он лишь ловил от этого кайф. Роуклифф позвонил ему в четверг утром, сразу как вышел от нас, и в тот же день полицейский врач посетил кабинет Волмера, чтобы получить информацию о Вулфе уже на профессиональном уровне. А в пятницу утром Волмеру нанес визит лично инспектор Эш, и двадцать минут, проведенных с Эшем, лишь усилили энтузиазм Волмера относительно оказываемой Вулфу услуги. Тогда же в пятницу, но ближе к вечеру, к Волмеру явился другой полицейский врач. Он явно заставил нашего доктора попотеть, и тот несколько растерял прежнюю самоуверенность.

Гром грянул в субботу. Произошло то, чего я опасался с самого начала всей этой комедии и чего, кстати говоря, не исключал и Волмер. Об этом я узнал по телефону. В двадцать минут первого нам позвонил Роуклифф. Я был один в кабинете, когда раздался телефонный звонок, и, повесив трубку, почувствовал себя еще более одиноким. Я взлетел на второй этаж, перемахивая сразу через две ступени, отпер дверь спальни Вулфа и объявил:

– Ну ладно, паяц, наконец-то нам привалила удача! Вам предстоит участвовать в настоящем спектакле! Знаменитый невролог Грин, приглашенный городскими властями Нью-Йорка, прибудет к вам сегодня в семнадцать сорок пять с предписанием, выданным судом. – Я сердито посмотрел на Вулфа и добавил: – Ну и что теперь? Если вы и с ним намерены разыграть ту же комедию, что и с Волмером, я в семнадцать сорок пять подаю в отставку.

– Так-так. – Вулф закрыл книгу, заложив ее пальцем. – Вот чего мы все время боялись. – Он положил книгу на одеяло обложкой вверх. – Но почему именно сегодня? Какого черта ты согласился на такое время?!

– Потому что мне пришлось. Я что, по-вашему, Иисус Христос? Они вообще хотели приехать прямо сейчас, и я сделал все, что мог. Сказал, что при осмотре непременно должен присутствовать лечащий врач, а он освободится лишь после обеда, в девять вечера. Они ответили, что консультация должна состояться до восемнадцати часов и ответ «нет» не принимается. К черту, я выторговал лишние пять часов, и мне еще пришлось побороться!

– Прекрати орать на меня! – проворчал Вулф, опуская голову на подушки. – Ступай вниз. Мне надо подумать.

Но я твердо стоял на своем:

– Вы что, хотите сказать, что до сих пор не придумали, как выйти из положения? А ведь я начиная с четверга предупреждал вас, что все так и будет!

– Арчи, убирайся! Я не могу думать, когда ты стоишь рядом и причитаешь.

– Отлично. Я буду в кабинете. Позвоните, когда что-нибудь придумаете.

Я вышел, закрыл за собой дверь, запер ее и спустился вниз. В кабинете звонил телефон. Это был всего лишь Уинтерхофф. Справлялся о здоровье моего босса.

Глава 33

Я пытаюсь в ходе своего повествования не выпускать ни одной важной детали, и поскольку рассказ веду именно я, то считаю свое душевное состояние на различных этапах этой истории крайне важной деталью. Но в субботу в течение двух часов – с двенадцати тридцати до четырнадцати тридцати – я находился в самом гнусном настроении, в какое только может впасть человек. Смутно припоминаю, что я дважды ел ланч, хотя Фриц из вежливости это отрицает. По его словам, Вулф съел ланч, как обычно. Фриц в час дня отнес наверх полный поднос и через час забрал его пустым, при этом все было нормально, разве что Вулф, ушедший в свои мысли, забыл похвалить омлет.