Умолкнувший оратор

Я попросил Вулфа позвонить Фрицу, чтобы тот отпер дверь, и, увидев Фрица в прихожей, подхватил поверженного противника за лодыжки и через прихожую выволок к двери, а оттуда на крыльцо. Фриц вручил мне его пальто и шляпу, я положил их на лежащее тело и закрыл за собой дверь.

– Он член исполнительного комитета НАП или только председатель банкетной комиссии? Все пытался вспомнить, пока тащил его, – сказал я, вернувшись в кабинет.

– Не люблю драк, – брезгливо произнес Вулф. – Я не велел тебе его бить.

– Он попытался меня лягнуть. И преуспел. В следующий раз будете делать все сами.

Вулфа передернуло.

– А ну-ка, включи аппарат.

Глава 15

Прослушивание десяти валиков заняло у нас больше часа, не считая перерыва на ланч.

Я поставил первый валик, следуя рекомендациям специалиста, но не прошло и нескольких секунд, как Вулф попросил уменьшить скорость. Мне приходилось слышать выступления Чейни Буна по радио и телевидению, и все же я с трудом узнал его голос. На диктофоне он звучал значительно выше, хотя произношение было более отчетливое. Первое начиналось так:

«Шестьсот семьдесят девять. Личное. Дорогой мистер Причард, большое спасибо за Ваше письмо, но я решил не покупать чесапик-бей-ретривера. Хочу попробовать ирландского сеттера. Я ничего не имею против чесапиков, и мое решение объясняется исключительно непредсказуемостью человеческого разума. Искренне Ваш.

Шестьсот восемьдесят. Дорогая миссис Амбрустер, я хорошо помню тот замечательный день и вечер в Сент-Луисе прошлой осенью. И я действительно глубоко сожалею о том, что не могу присутствовать на весенней встрече Вашей замечательной организации. В следующий раз, когда я приеду в Сент-Луис, то непременно с Вами свяжусь. Я срочно вышлю Вам материалы, которые Вы у меня запросили, а в случае задержки непременно дайте мне знать. С уважением и наилучшими пожеланиями всяческих успехов встрече Вашей организации. Искренне Ваш.

Шестьсот восемьдесят один. Служебное письмо номер… Пусть это будет письмо всем региональным директорам. На имя каждого из них. Прошу немедленно вернуть в наш офис экземпляры предварительного пресс-релиза, датируемого двадцать пятым марта, относительно товаров для дома. Данный пресс-релиз отменяется и не будет распространен. Абзац. Преждевременное раскрытие представителями прессы содержания этого пресс-релиза в очередной раз ставит вопрос о целесообразности рассылки копий предварительных вариантов пресс-релизов в региональные отделения. Обращаюсь к Вам с требованием безотлагательно расследовать в Вашем офисе распространение копий предварительного пресс-релиза, о котором идет речь, направив отчет о результатах расследования лично мне. Ожидаю получить ответ на свой запрос не позднее двадцать восьмого марта. Искренне Ваш.

Шестьсот восемьдесят два. Дорогой мистер Масперо, сердечно благодарю Вас за письмо от шестнадцатого марта и хочу Вас заверить, что его содержание останется строго конфиденциальным. Что, конечно, будет невозможно, если Ваша информация требует предпринять с моей стороны, как должностного лица, официальные действия, но я безусловно отдаю себе отчет о сложностях, которыми чреваты любые попытки…»

Письмо оказалось длинным, не менее чем на три страницы через один интервал, в результате чего на валике осталось место только еще для двух писем и докладной записки для всех офисов. Когда запись закончилась, я вынул валик, вернул его на место и взял валик номер два, между прочим заметив:

– Полагаю, вы обратили внимание на то, что Бун отправлял свои послания на реактивных ракетах и ждал, что ответы региональных директоров прибудут к нему с разрядами молний?

Вулф мрачно кивнул и посмотрел на перекидной календарь:

– Да, тут явно что-то не так… Бун не мог продиктовать это двадцать шестого марта, в день, когда был убит. Он велел региональным директорам расследовать утечку и предоставить ему отчет к двадцать восьмому марта. Но поскольку служебное письмо отправлено всем региональным директорам, включая Западное побережье, даже с учетом скорости авиапочты и сомнительной возможности провести расследование за один день письмо было надиктовано не позднее двадцать третьего марта, а скорее всего, несколькими днями ранее. Проклятье! Я-то надеялся… – Вулф сжал губы и хмуро поглядел на чемоданчик. – Та женщина сказала, что Бун дал ей чемоданчик номер четыре?

– Вы имеете в виду мисс Гантер?

– А кого же еще, черт побери, я могу иметь в виду?!

– Я и подумал, что вы имеете в виду мисс Фиби Гантер. Если так, то да. Она сообщила, что всего чемоданчиков двенадцать и что Бун дал ей в Комнате убийства тот, на крышке которого оттиснута цифра «четыре». При этом он сказал, что в чемоданчике лежат валики, надиктованные им днем в вашингтонском офисе перед отлетом в Нью-Йорк. Похоже, кто-то пытается нами манипулировать. Ну как, мы слишком разочарованы, чтобы продолжать, или все же прослушаем валик номер два?

– Продолжай.