Умный, наглый, самоуверенный

Авилов переговорил по телефону с теткой. Тетя Нюра, все еще обиженная, ворчливо отрапортовала: «Снова звонила твоя. Страдает насчет встретиться. Ничего я ей не сказала».

— Ну и умница. Полпенсии назад отработала.

Он переоделся в светлые брюки и отправился в «Старый рояль», автоматически отмечая автомобили на дороге. Город-то в общем — двадцать минут в любой конец, компактный. Понты одни, эти иномарки и их скорости. Расстояний нет, чтобы разогнаться. У издательского дома «Панорама» стоял двухместный золотистый «мерс». Он остановился от неожиданности. Машина была пустой, а люк на крыше открыт. Высвистывая «Джонни, оу-е», он подошел поближе: «Надо избавлять город от лохов», — и огляделся. Казалось бы, центр, полно народу, но чем больше народу, тем меньше внимания отдельной персоне… Вот, подумалось ему, так и делают преступников из нормальных людей. Еще бы ключ на капот выложил. Он с сожалением двинулся дальше.

Брат-один уже ждал его за столиком под пальмой. Абрамович-старший, Левша, всегда садился от него справа, младший — Хрипун — слева.

— Что за печаль в глазах, Яша?

— Печаль еврейского народа по оставшимся у русских деньгам, — твердо произнес Левша. — Ах, Пушкин, Пушкин, как же я тебе сейчас попорчу настроение. — Он разлил водку из графина по рюмкам и поднял свою. — Помянем Митяйку. Отмучился мальчик. У шоссе нашли. Мент знакомый поблизости оказался, позвонил, услужливый.

Авилов чем больше злился, тем короче говорил.

— За что?

— Никто не отвечает за территорию. У Босика в наглую средь бела дня магнитофон из «мерса» сняли. Он забрал Митяйку из казино и разговаривать не стал. Поломали, выкинули в кусты у шоссе. Вообще-то беспредел. Но это не все новости. Сегодня пропал Гонец.

— Кто поведет фуру с джипом в Казахстан?

— Это уже второй вопрос. А первый вопрос такой, что они нас прекратят. Надо стрелку забивать, Сергеич.

— Договаривайся.

— Платить придется?

— Там увидим. Кто магнитофон снял? Митяйка не стал бы. Выясни у ребяток.

— И все? Ты не того? Не слишком добрый? Они поймут по-своему. Что так любой может за мелочевку всех подставить. Лучше стукачку поручить.

— Поручи. Главное, побыстрей. Говорят, у Босика проблемы?

— Типа того. Подробностей не знаю, но, ходят слухи, его Гриша-банкомат раздел. Гришу я себе неотчетливо представляю. Тишайший с виду человек, а рискует сильно. Может потерять долю в городе. Взбесится Босик — полетят головы, как кочаны.

Брат-один вздохнул и разлил остатки графина по рюмкам.

— Что-то не пьешь, Сергеич. Грустно тебе?

— А когда я пил? Никогда я не пил.

— Ах, Пушкин, Пушкин, — укоризненно покачал головой Левша. — Как же ты расслабляешься?

— А я не напрягаюсь. Вон у Кати-официантки такая работа. А у меня такая работа. Она же не пьет. — Он улыбнулся девушке. — Катюш, ты бухаешь в свободное время?

Катя улыбнулась в ответ:

— Я в свободное время пою.

— Так… — удивился Левша.

— С этого места поподробнее, если можно, — попросил Авилов.

— В ансамбле старинной музыки «Хорал». На мертвом латинском языке.

— Спой что-нибудь!

— Щас, — засмеялась Катя. — Заберусь на стол и спою. Александр Сергеич, — она наклонилась к его уху, а он приобнял Катю за талию, — с вас тут глаз не сводят. Левый столик от двери. — Он улыбнулся Кате и погладил по спине. Хорошая девочка.

— Умница ты, голубушка. Все видишь, все говоришь правильно. На мертвом языке поешь. Быть тебе за полковником.

Он исподтишка рассматривал женщину за левым столиком от двери. Волосы завязаны в хвост, и темные очки. Лева ее в тот раз показал — «штучка с иголочки». Авилов усмехнулся: забракованный Левой пиджак с ремками остался дома.

— Я прощаюсь. — Абрамович привстал.

— Погоди. У кого в городе двухместный «мерс»?

— Ни у кого.

— Я сегодня видел на углу Мичурина. Номера наши.

— Узнаю.

Авилов остался сидеть, разглядывая женщину за левым от двери столиком. Она потянулась за сумкой, и он сразу вспомнил. Он узнал ее по жесту. Да неужели? Встреча с прошлым, он посчитал — да, шестнадцатилетней давности. Как это приятно. И как странно именно ее так долго не узнавать. Или делать вид? Он улыбнулся, откинулся на стуле и закурил.

— Катя, — он позвал официантку. — Будь другом…

— Сама не могу, Сережа сходит.

— Чтоб только ничего не перепутал.

Катя ушла, а «штучка с иголочки» подняла наконец очки, и они молча смотрели друг другу в глаза, не делая ни одного движения.

— Ты состарилась, — произнес он одними губами.

— А ты нет, — ответила она.

— Но все равно красотка.

— А ты нет. — Она сделала паузу. — Не красавец.

— Это ты звонила?

— Я.

— Может, пересядешь ко мне? — Он показал глазами на место слева от себя.

Она в ответ показала место справа от себя. Он не двинулся, она тоже. Появился Сергей и поставил на ее стол букет синих цветов.

— Спасибо, — сказала она опять беззвучно, одними губами.

— Пойдем ко мне? — предложил он. — В ответ она кивнула, они одновременно встали и вышли из «Старого рояля». За всю дорогу, занявшую пятнадцать минут, он сказал только:

— Я живу не один.

— У меня к тебе дело, — ответила она.